"Юрий Божич. Вечер трудного дня" - читать интересную книгу автора

Юрий Божич

Вечер трудного дня

В конторе я нарисовался около десяти. Это можно было расценить как
опоздание. Можно, да некому: редактор ушла в высокие руководящие кабинеты.
Располагались они этажом ниже.
По коридору бродил Малков с пулеметными лентами фотопленок наперевес.
Когда он поднимал их на свет и рассматривал кадр, возникал неявный образ
Магомета на горе Хира. Борода, в частности, светилась.
- Привет, - говорю.- А где женское поголовье редакции?
- Пасется, понимаешь.
- Ясно.
- Тебе тут поклонницы звонили. В смысле - Шелестинский, с КМЗ.
- Ну?..
- Они вроде бы хотят тебя кандидатом в депутаты выдвинуть.
- Сельрады?
- Чего?
- Перегрелись, - говорю, - что ли?..
- Ты ему позвони. Я сказал, что ты придешь - перезвонишь.
- Ты заботлив, как госстрах. Это даже удручает.
- Че-то у тебя с глазами, - засомневался Малков.
- Ерунда. Журналист получил задание: недоспать.
- Лучше бы он, понимаешь, получил - переспать.
- Логично, - говорю, - да не с кем.
Захожу в свой кабинет - записка. Рукой Марьи Павловны: "Юра! Позвони на
КМЗ. МП."
Осада Сиракуз римлянами...
Набрал Шелестинского. Разговор получился какой-то кальвинистский:
видимо, все было предрешено. Как в сказке про колобка. Надо же, изумился
я, - редакция не напрягла, от комсомола открестился, а тут... И зачем только
я писал об их проблемах? Чтобы сделать их своими?
Сижу... Голова заканчивается где-то на уровне зубов. Дальше - паутина
боли. Глаза интернационально скатываются к переносице. Кто это придумал -
пить с вечера?
Заходит Ирка, машинистка. Улыбается по-рысьи. Протягивает какие-то мои
опусы. После "Ятрани" в них появляется что-то прокрустово. Не рукописи -
танкисты. Рост - 150. Где, черт возьми, своеобразие моей строки? Где
география чернильных исправлений? Где удаль подписи, наконец? Вот это
буржуйское слово - оно что, читается как "Божич"?
- Кстати, - говорю, - ты зачем меня на целую букву "о" сократила? Мы
что, на арамейский переходим?
- Ой, не могу, - прыскает Ирка. - "Бжич"! Ой, не могу!
- Ты - не машинистка. Ты - ротный писарь! Еще и принесла, небось,
какую-то гадость.
Я заглядываю в рукопись - точно: про экологию.
Откуда-то влетает Инка. Взгляд - как у подпольщика после облавы: все,
убежала, куда дела листовки - не помню; Ленина взяли? а зачем отдали?..
Короче, боец невидимого фронта. Корреспондент широкого профиля.
- Малков уже ушел? - спрашивает. - М-м... гадство! Я забыла...