"Джон Бойн. Похититель вечности" - читать интересную книгу автора

хотя американская космическая программа 1960-х годов меня заворожила сразу;
впрочем, довольно - бывало и хуже. Попробовали бы что-нибудь сделать веком
раньше. Конец XIX-го - у меня сохранилась лишь пара воспоминаний на двадцать
лет, так безрадостно все там было. И одно из них - больная спина, из-за
которой я слег на полгода.
В середине января Томми позвонил мне и пригласил на обед - в четвертый
раз за три недели. Я его в глаза не видел примерно с Рождества и пока мне
удавалось от него отделываться. Но я понимал, что дальнейшие проволочки с
моей стороны приведут лишь к тому, что он заявится ко мне посреди ночи, а
это всякий раз приводило и к ночевке, что я не поощрял. Гости, остающиеся на
ночь, хороши вечером - под выпивку и разговоры, но утром они превращаются в
обузу, и ты ждешь не дождешься, когда они, наконец, уберутся домой, а ты
сможешь окунуться в привычную рутину. Данный Томас у меня не самый любимый,
со своим пра-пра-прадедом и близко не стоит, хотя он и не худший. В этом
парне есть какая-то очаровательная надменность, эдакий коктейль из
самоуверенности, naГЇveteМГ[4] и безрассудства, и это меня привлекает. Ему
двадцать два, и он - человек XXI века, если я могу об этом судить. И если,
конечно, ему удастся до него дотянуть.
Мы встретились в одном вест-эндском ресторане; там оказалось
многолюднее, чем я рассчитывал. Проблема в том, что если выходишь на люди с
Томми, нет ни малейшей возможности побыть с ним наедине. Едва он входит в
зал и до того, как из него выходит, все пялятся только на него,
перешептываются, бросают украдкой взгляды. Его известность в равной степени
и пугает, и притягивает людей, и я имею сомнительную честь ее разделять.
Вечер вторника ничем не отличался от прочих. Он опоздал, буквально ввалился
в дверь и с улыбкой направился к моему столику. В темном костюме от
"Версаче", темной рубашке и с темным же галстуке Томми походил не то на
служащего похоронного бюро, не то на персонажа из итало-американского фильма
про мафию. Его обкромсанные волосы спадали почти до плеч, на лице -
двухдневная щетина. Он плюхнулся на сиденье, ухмыльнулся мне и облизал губы,
не обращая ни малейшего внимания на воцарившуюся в заведении тишину. Три
раза в неделю мой племянник появлялся в гостиных всей страны, не говоря о
постоянных повторах по уикэндам, и поэтому стал своего рода знаменитостью.
Устойчивость такой популярности сделала его невосприимчивым к сопровождающим
ее раздражителям.
Томми, как и многочисленные Томасы до него, - парень красивый и по мере
взросления (физического) становится все более привлекательным для людей. Он
уже восемь лет снимается в телесериале - с тех пор, как ему исполнилось
четырнадцать, - и теперь из сенсационного вундеркинда превратился не только
в мальчика с журнальных обложек, но и в национальное достояние. Два его
сингла достигли первых мест в хит-парадах (хотя сам альбом даже не попал в
десятку лучших), он полгода играл в постановке "Аладдина" в Вест-Энде - в
зале раздавались восторженные вопли всякий раз, когда он появлялся на сцене
в жилете, панталонах и едва ли чем-то еще. Он обожает рассказывать, как
некий журнал для подростков четыре года подряд выбирал его "самым
трахабельным парнем": титул этот меня приводит в ужас, а его - в восторг. Он
прекрасно знает телевизионный бизнес вдоль и поперек. Он даже не актер, он -
звезда.
Его экранный герой - добросердечный ангел, не обремененный избытком
интеллекта, и ничего хорошего с ним никогда не случается. С момента его