"Салли Боумен. Любовь красного цвета " - читать интересную книгу автора

люди ходят по магазинам, когда встречаются друзья. Это будет совершенно
нормальный уикэнд. И я сама должна быть как все - говорить с людьми, делать
покупки, торопиться по делам".
- Только представь себе, Джини: выходные в деревне! - уговаривала ее
Линдсей. - Ведь тебе же нравится Шарлотта, нравится Макс, нравятся маленькие
максята. Ты не имеешь права превращаться в отшельницу! Все, решено: ты
едешь! Я заеду за тобой на машине - и никаких возражений!
Джини все же попыталась спорить. Сказала, что выходные в деревне - это
всего лишь очередная разновидность валиума, что она вовсе не превращается в
отшельницу или затворницу, что ей просто нравится одиночество и есть над чем
поразмыслить.
- Чушь собачья! - оборвала ее Линдсей. - Ты и так чересчур много
думаешь, вот-вот мозги закипят! Скоро вернется Паскаль...
- Может, скоро, а может, и нет.
- ...И кого он здесь найдет? Развалину! От тебя уже половина осталась!
Насквозь больная, грустная! Ты не работаешь, не пишешь, нигде не
появляешься... Очнись, Джини!
- Хорошо, - покорно проговорила та только для того, чтобы прервать этот
словесный поток. - Я поеду с тобой, буду есть, буду разговаривать. Не хочу,
чтобы меня считали неврастеничкой.
- Ты еще не неврастеничка, - убежденно проговорила Линдсей, - но
непременно станешь ею, если не возьмешь себя в руки и не изменишь свою
жизнь.
Теперь Джини с удивлением обнаружила, что ноги сами привели ее к дому
Линдсей, хотя она поначалу и не собиралась встречаться с подругой.
Поднявшись по ступенькам, она позвонила и наконец услышала голос Тома. Джини
любила Тома, она помнила его еще маленьким болезненным мальчиком.
- Ой, привет! - заулыбался Том, широко распахивая дверь и выходя на
крыльцо. - Заходи. Я - один. Бабушка поехала в "Хэрродс" за футбольными
бутсами, а мама звонила и велела накормить тебя бутербродами, она
задерживается.
Джини смотрела на Тома, которого не видела с тех самых пор, когда
уехала в Сараево. Он изменился: отрастил хвостик и как-то по-новому стал
говорить. На нем были поношенные джинсы и старый свитер. Том вырос и
возмужал, но был по-детски открыт и непосредствен.
- Разве Линдсей не предупредила тебя, что я худею? - спросила Джини.
- Тогда я сварю кофе. И где-то тут еще оставались бисквиты.
Том смущенно повернулся к ней спиной, стал рыться в стенных шкафах,
затем попытался наполнить водой кофеварку над раковиной, забитой грязной
посудой.
- Черт! - пробормотал он сквозь зубы. - Может, мне лучше сначала
прибраться, пока не вернулась мама. У нас ведь - расписание дежурств. По
идее мама сейчас должна устранять бардак в ванной, а бабуля - мыть посуду.
Но она терпеть не может мыть тарелки. Говорит, что у нее от чистящего
средства сыпь появляется.
- Удобный предлог, - сказала Джини, знавшая Луизу давным-давно.
- Ага, вот и я то же говорю.
- Давай, помогу. Я буду мыть, ты вытирай - так мы быстрее справимся. Во
сколько приедет Линдсей?
- Обещала в половине второго, может, в два. У нее - запарка, в