"Салли Боумен. Актриса (Дестини 3) " - читать интересную книгу автора

благодарностью возвращался потом в эти дни, когда жизнь его обрела смысл.
Все пять дней они были одни, самый счастливый - третий - пришелся как
раз на Рождество. Льюис отключил телефон, не желая, чтобы Тэд вторгался в
их идиллию. Они заперли дверь, решив никому не открывать. Они подчинялись
только своим желаниям, ели, когда хотели, спали утром и днем, а ночью не
смыкали глаз. Для них не существовало ничего, кроме любви и наслаждения.
Только в сочельник, ближе к вечеру, они вдруг вспомнили: ведь завтра
Рождество! Они торопливо нацепили на себя одежду и, крепко держась за руки,
с хохотом выскочили на улицу. Праздновать так праздновать; пробежавшись по
магазинам, они раздобыли все необходимое, напрасно Хелен боялась, что в
конце дня магазинные полки будут пусты.
Они купили елочку, а к ней игрушки и мишуру. Они накупили яблок,
фиников, каштанов, и еще виноград, и еще сливовый компот в роскошных
банках. А индюшкой можно было бы накормить человек двадцать, они еле
втиснули ее в духовку. Да, еще оберточную бумагу, свечи, картонную
Вифлеемскую звезду, баночку икры, крекеры в золотой и в красной обертке со
всякими шутливыми прибаутками. И, конечно, подарки. Что это были за
подарки! Льюис велел таксисту ехать к "Харродзу", в огромных, нарядно
украшенных к Рождеству залах почти не было покупателей. А он покупал Хелен
все подряд. Поставил ее у лифта и строго-настрого приказал не
оборачиваться, а сам помчался к прилавкам. Духи в матовом хрустальном
флакончике. Потом купил охапку омелы и остролиста и букетик первоцветов,
кучу белья, шкатулочки, отделанные атласом, шелком и дорогими кружевами.
Длинное жемчужное колье с бриллиантовым замочком. Французское мыло с
потрясающим ароматом, да еще в форме ракушек... Свертки уже не помещались в
руках, он, подсмеиваясь над собой, ронял их: пока он поднимал один, падал
другой. А он, дурак, все боялся довериться своему вкусу, тогда, в Риме.
Вкус у него что надо, и любая цена ему нипочем! Не имея ни малейшего
представления о размере, он стал выбирать ночную сорочку, показывая на
пальцах длину и объем, размахивал руками и хохотал как одержимый.
Продавщица тоже улыбалась: раскрасневшийся, с растрепавшимися волосами,
Льюис был неотразим; она сразу поняла, человек влюблен, и не сердилась на
его бестолковость. Так какую же, белую или черную? Девически-скромную или
вызывающе-соблазнительную? Недолго думая, Льюис попросил завернуть обе.
Когда он с огромной, чуть не выше головы, горой свертков вернулся к
лифту, Хелен там не было. Он весь помертвел, чувствуя, как от ужаса
сжимается сердце...
И вдруг через бесконечное это мгновение он увидел, что она, смущенно
краснея, спешит к нему навстречу - и тоже с кипой свертков. Радость от
того, что она не исчезла, была настолько острой, что он не мог ждать,
рванулся к ней - и остановился посреди огромного торгового зала, твердя
только: "Милая ты моя, милая ты моя", лифтер даже отвел взгляд.
А вечером они наряжали елку, так старались, развесили игрушки, ленты,
потом блестящую мишуру. Растопив камин, задернули занавески и потушили
лампы, одну только оставили гореть. Этот уютный полумрак волшебно
преобразил комнатушку с обитыми дешевым плюшем креслами и с ветхими
ковриками. Она перестала быть чужой, теперь это была их с Хелен комната.
Они не подумали, что, кроме индюшки, нужно было купить и холодных
закусок, поэтому пировали с одной икрой, намазывая ее на тосты... вот так,
пировали, сидя у камина, не разжимая рук, любуясь елочкой и болтая.