"Салли Боумен. Отвергнутый дар (Дестини 2) " - читать интересную книгу автора

злило Эдуарда еще больше. Он отмалчивался: не имело смысла спорить с
Жан-Полем о государственной политике. Вместо этого, когда миновала неделя,
а они с Жан-Полем всего раз ненадолго выбрались на виноградники барона, где
осмотрели в лучшем случае одну восьмую обширных земель, Эдуард решил
перейти к тому, из-за чего приехал. Он взял быка за рога и атаковал
Жан-Поля, когда тот вышел из спальни около одиннадцати утра.
- Ну пожалуйста, Жан-Поль, не могли бы мы сейчас посидеть над
цифровыми показателями деятельности компании? Обсудить мои планы?
Жан-Поль вздохнул и вытянулся в плетеном кресле.
- Ладно уж, братик. Но за pastis<Аперитив (фр.)> мне лучше думается.
Так они просидели на террасе два часа. Говорил один Эдуард. Он представил
гору бумаг; он округлял цифры, чтобы упростить расчеты; он все переводил во
франки, поскольку Жан-Поль безнадежно запутался в валютных курсах.
Жан-Поль пропустил три аперитива и курил киф<Гашиш.>.
- Ты и вправду не хочешь попробовать? - спросил он, протянув Эдуарду
серебряную шкатулку с самодельными сигаретами, набитыми смесью кифа и
табака.
- Спасибо, нет.
- Это хорошо снимает напряжение.
- Жан-Поль...
- Ну ладно, ладно. Пока что, по-моему, я слежу за ходом твоих
рассуждений. Продолжай.
За ленчем Эдуард продолжал развивать свои мысли. Он заметил, что
аперитивы, вино и киф возымели действие Глаза у Жан-Поля порозовели и
остекленели; сам он раскраснелся; его безукоризненный белый костюм принял
помятый вид. Эдуард понимал, что напрасно тратит время, но не мог
остановиться. Все это так важно; он проделал столько работы; он обязан
втолковать Жан-Полю.
После ленча они выпили крепкого арабского кофе. Жан-Поль откинулся на
шелковые подушки и закрыл глаза.
- Жан-Поль! - Эдуард даже охрип от отчаяния - Как же ты не можешь
понять? Это же ради отца. Он создал все это своими руками. Конечно, он
начинал не на пустом месте, но империю возвел он. Тут столько возможностей.
Жан-Поль, мы ведь можем продолжать за него. Он на это жизнь положил. Не
можем же мы допустить, чтобы все его труды сгинули втуне.
Жан-Поль поднял веки, и Эдуард оглянулся. Пока он говорил,
служанка-арабка незаметно вошла в комнату и, потупившись, застыла у дверей.
- Час для сиесты, - сказал Жан-Поль, с трудом поднимаясь. Они глянули
друг другу в глаза. Жан-Полю потребовалось для этого некоторое усилие,
Эдуард же признал то, чего старался не замечать все эти дни: его брат
отяжелел. Он растолстел, раздался в талии; цвет лица у него приобрел
красноватый оттенок; он все еще был красив, но его черты загрубели. Раньше
линия челюсти и скул была у него четко очерчена, теперь щеки висели. Эдуард
смотрел на него, и ему хотелось плакать.
- После ленча мне нужно отдыхать, - с вызовом заявил Жан-Поль. - Тут у
нас такой климат. Жара проклятущая. Вечером соберусь с мыслями, тогда будет
прохладней...
Он бросил взгляд на арабку, которая все так же стояла в дверях,
опустив голову, усмехнулся и подмигнул Эдуарду:
- Трахнуться и поспать. - Он говорил на английском, видимо, не хотел,