"Дэвид Боукер. Что я думаю о женщинах" - читать интересную книгу автора

мужскую уборную, но Ариадна тотчас схватила меня за руку и заставила сесть.
- Ради бога, Гай! - угрожающе прошипела она.
- Ариадна, мне срочно нужно отлить! - начал брыкаться я.
Дрожащая от негодования шефиня тут же заткнула мне рот. Попробовал
встать - снова схватила за руку. Получилось что-то вроде перетягивания
каната, и вскоре на нас стали оборачиваться. Даже невозмутимая, сдержанная
леди Боуден, и та заинтересовалась. А потом я заметил, как натужно веселый
Джон Бейкон сигналит из-за кулис. Энергично жестикулируя, он показывал: мне
ни в коем случае нельзя подниматься.
Будто во сне я услышал голос леди Филиппы:
- "Не понимаю, почему женщин причисляют к некой второсортной касте. Всю
жизнь меня искренне восхищала их мудрость, обходительность и необыкновенная
способность сострадать".
Интересно, кого она имеет в виду? Маргарет Тэтчер, Майру Хиндли[1] или
Имельду Маркое? В следующую секунду вопросы отпали сами собой: боже, она
ведь мою статью цитирует!
- "Независимо от роста, веса, сложения и цвета волос я принимаю женщину
как друга и наставника. Искренне надеюсь, что моему примеру последуют другие
мужчины. Ребята, нам у них учиться и учиться, давайте же смотреть в оба!"
Будто по команде все присутствующие в зале дамы устроили овацию.
Изумленные, шокированные, сбитые с толку мужчины подавленно молчали, лишь
возмущенные взгляды, шиканье и щипки жен, любовниц и подруг выдавливали из
них судорожные хлопки. Одна Анна Фермески не аплодировала. Только она не
восторгалась дрянной, откровенно малодушной статьей, благодаря которой
сложилась моя репутация. И тут, если честно, я полностью с ней солидарен.
Леди Боуден продолжала петь дифирамбы:
- Позвольте процитировать одну из читательниц "Современницы", которая
пишет: "От всей души благодарю редакцию за то, что вернула мне веру в
мужчин. Спасибо, что каждый месяц в мой дом входит человек с горячим
сердцем, чистой душой и незаурядным умом. Спасибо за журналиста, который
заставляет плакать и смеяться. Для меня и тысяч других женщин он стал
союзником, другом и братом. Спасибо, огромное спасибо вам за Гая Б.
Локарта!"
Бурные аплодисменты. Когда они стихли, леди Боуден, выдержав эффектную
паузу, объявила:
- Леди и джентльмены! В этом году премия памяти Эллен Куэрк вручается
Гаю Б. Локарту!
Вторая награда за вечер: присутствующие в зале дамы устроили настоящую
овацию. Я пожал руку леди Боуден, которая толком не аплодировала, а будто
гладила невидимого хомячка. Перестав "гладить", она вручила мне конверт и
бронзовую статуэтку в виде толстой жен-шины.
- Вы молодец! - похвалила она и улыбнулась, обнажая на удивление желтые
зубы. Странно, из такой семьи, а зубной щеткой пользоваться не умеет!
Холодным рассудком я ненавидел фонд Эллен Куэрк за то, что присудили
мне премию, и себя самого за то, что ее принял. Но сердце переполняла
безудержная радость, и, приблизившись к микрофону, я зарыдал. Женщины, само
собой, были в восторге. Большинство из них прослезились за компанию со мной,
зато все присутствующие в зале мужчины, готов поклясться, умирали от желания
просушить мои слезы ацетиленовой горелкой.
- Такая неожиданность... - всхлипывал я. - И подумать не мог... Знаете,