"Элизабет Боуэн. Последнее фото" - читать интересную книгу автора

на каминную полку с часами и лихорадочно соображая, как себя вести.
- Ну конечно, - презрительно рассмеялась Вербена. - Если вы собираетесь
печатать сплетни, которые разносит прислуга...
- Что ты говоришь, милочка!
- Да, я знаю, некоторые газеты только этим и занимаются.
- Ваша матушка была крайне любезна, - повторил Льюкин, давая понять,
что разговор окончен, и даже приготовился убрать блокнот. Ему не требовалась
другая версия, он не сомневался, что Вербена станет опровергать рассказанное
матерью. Материал уже выстраивался у него в голове, он поднимался, как пирог
в духовке. В его профессии для успеха дела вовсе не требовалась полная
истина с ее излишней многозначностью.
- Мне было бы грустно с ней расстаться, - тихо проговорила Вербена, -
если только...
- Расстаться с чем?
Она, замявшись, провела рукой по волосам, а мать вздрогнула и
уставилась на Льюкина. Молодой человек, словно разбойник, посягал на ее
дочь. Он был каким-то безликим, и это не могло не действовать на нервы.
- Всего лишь маленькая фотография, - медленно проговорила Вербена. - Я
сама щелкнула их.
Комната вдруг куда-то поплыла, и в нее ворвался ослепительный свет.
Льюкин перестал слышать тиканье часов, оглушительная тишина вокруг все
набухала, ширилась и наконец взорвалась звуками. В ушах снова громко
затикали часы.
- В самом деле? - прошептал он.
- Да, - подтвердила Вербена; озаренная каким-то неземным серебристым
ореолом, словно нимфа, она пересекла комнату и скрылась в дверях. Тикали
часы, неутомимо обозначая бег времени.
Они сидели рядом на диване, а фотография лежала у Вербены на круглых
коленях, туго обтянутых короткой юбкой. Он было с жадностью потянулся к
фотографии, но Вербена быстрым движением отвела его руку. Ему пришлось
рассматривать снимок издали. Под его пылающим взглядом глянцевая поверхность
фотографии должна была бы свернуться и вспыхнуть, превратившись в кучку
пепла. От клетчатой ткани юбки у него рябило в глазах... На снимке, взявшись
за руки стояли мужчина и женщина, их лица получились темными - солнце било в
объектив; они были сняты в саду, на фоне остроконечной листвы. Мужчина чуть
заметно подался в сторону.
- Я прекрасно помню день, когда их сфотографировала, - сказала Вербена.
- Правда? - откликнулся Льюкин и впился в нее глазами, словно готов был
выпотрошить ее память. У девушки была полная белая шея, она запрокинула
голову и закрыла глаза, призывая воспоминания.
В тот день не смолкал смех. Вербена и миссис Бриндли бегали за мистером
Бриндли по всему саду и смеялись. Он никогда не улыбался, хотя был добрый,
Вербена это знала. Он и тогда не улыбался и, не разделяя их веселья, но и не
протестуя, семенил, как старый козел, по извилистой, посыпанной гравием
дорожке сада. Вербена догоняла его с фотоаппаратом, а миссис Бриндли
пыталась задержать его. Было воскресное утро. У близорукого мистера Бриндли
очки соскочили с носа и раскачивались, повиснув на цепочке. Сослепу он
врезался в ствол яблони и рассек себе губу, а миссис Бриндли, не выносившая
вида крови, сразу побледнела, стала вся какая-то зеленая. Вербена повела
мистера Бриндли в дом заклеить ему ранку пластырем. Вот здесь, она показала