"Элизабет Боуэн. Плющ оплел ступени" - читать интересную книгу автора

В свое время молчаливое неодобрение миссис Николсон обратило эту
дотошность в главный источник его мук. От них - от них тоже - остались шрамы
с самого детства - ему было восемь, когда они познакомились, десять, когда
она умерла.
И вот теперь, как только открыли зону, он сразу бросился сюда - зачем?
Когда у тебя отнимают то, от чего ты добровольно решил отказаться, запрещают
то, чего ты сам решил избегать, - решение твое вполне может поколебаться.
Может, он бы и не приехал сюда, если б вообще не закрывали зону, но когда
сняли внешний запрет, то и внутренние помехи снялись вместе с ним, как с
подсохшей раны сползает струп вместе с повязкой. Наверное, когда пала
Франция и прежняя формула "Я не могу поехать в Саутстаун" сменилась новой -
"В Саутстаун поехать нельзя", он сразу излечился, во всяком случае, тогда же
пошел на поправку. А когда зону открыли, как раз его на несколько дней
отпустили из министерства. Вот он, не откладывая, и заказал себе номер в
одной из немногих гостиниц, которые еще действовали в Саутстауне.
Он приехал сюда вчера вечером, и бродил в хмурых приморских сумерках
только по одичалой, пустой набережной, опутанной колючей проволокой, и
ничего почти не вынес из прогулки, кроме досады, что никого с собой сюда не
прихватил. С мальчишеских лет склонный к романам, он редко когда пускался
развеяться без спутницы. Не паломничество же он, в самом деле, затеял. Он
торчал в баре, покуда бар не закрыли. Наутро он болтался на дальних
подступах к дому, кружа вокруг да около по развороченным улицам. Он
оттягивал свидание с домом, зная заранее, что сразу же после обеда, не
позже, его все равно туда погонит тоска.

Вся эта история началась еще в Дрездене, с дружбы двух школьниц,
посланных на последний год за границу. С тех пор Эдит и Лилиан не теряли
друг дружку из виду в продолжение всей жизни, которая, впрочем, их далеко
развела - тепло и Доверье держались скорей на постоянной переписке, чем на
редrих встречах. Эдит осела с мужем в деревне, Лилиан вышла за крупного
коммерсанта. Джимми Николсон купил жене дом в
Саутстауне в 1907 году и вскоре потом умер от удара. Он был ее старше
на пятнадцать лет. Детей у них не было, единственная дочь родилась мертвой.
Эдит Доддингтон, не одобрявшая брака подруги, чаще стала ее навещать,
когда та овдовела, но и то куда реже, чем обеим мечталось. Сама Эдит вечно
билась и терзалась. Кроме денежных забот больше всего, пожалуй, мучило ее
здоровье второго сына - Гэвин рос слабеньким мальчиком. Сырой климат низины
был вреден ему, и врачи настоятельно слали его к морю, чтоб он окреп перед
школой. И как только Лилиан об этом узнала, она, разумеется, тотчас
пригласила Гэвина в Саутстаун - конечно, лучше всего с матерью, но если Эдит
не выберется, пусть приезжает один. Миссис Николсон выражала в письме
надежду, что они с ним, хоть пока не знакомы, не будут друг друга дичиться,
во всяком случае, скоро поладят. К тому же ее горничная, Рокэм, умеет
обращаться с детьми.
Гэвин наслышался о Саутстауне - единственном месте, где матери выпали
какие-то необычайные радости. Горничную Рокэм прислали за ним в Лондон. В
конце путешествия парочка одолела смехотворно коротенький путь от вокзала к
дому миссис Николсон в открытой пролетке. Еще едва занимался слепящий июнь;
навесы над окнами, маргаритки в наружных висячих ящиках качались на знойном
ветру, летящем с моря вдоль улицы. В комнатах, за укрытьем навесов, плавал