"Симона де Бовуар. Прелестные картинки" - читать интересную книгу автора

Давно знакомый спор: ты больше не хочешь видеть меня, да нет, хочу,
пойми, я понимаю слишком хорошо... (Может быть, сейчас, в другом конце
Галактики, другой Люсьен, другая Лоранс произносят те же слова? Во всяком
случае, в других кабинетах, квартирах, кафе Парижа, Лондона, Рима,
Нью-Йорка, Токио, возможно, даже в Москве.)
- Посидим где-нибудь завтра после работы, хочешь?
Он смотрит на нее с упреком:
- У меня нет выбора.
Он ушел рассерженный: жаль. Ему было трудно, но он заставил меня
примириться с создавшейся ситуацией. Он знает, что она не разведется, но
больше не угрожает разрывом. Он соглашается на все, почти на все. Он ей
дорог, она отдыхает с ним от Жан-Шарля; они так непохожи: вода и огонь. Он
любит читать сюжетные романы, вспоминать о детстве, задавать вопросы,
фланировать. И потом, под его взглядом она ощущает собственную
драгоценность. Драгоценность. Она поддалась; да, и она тоже. Думаешь, что
тебе дорог мужчина, а на самом деле тебе дорого некое представление о себе,
некая иллюзия свободы или неожиданности, миражи. (Неужели это правда, или на
меня так действует ремесло?) Она заканчивает редактуру. В конце концов
выбирает молодую женщину в воздушном неглиже. Она запирает кабинет, садится
в машину; пока она переодевает туфли и натягивает перчатки, ее внезапно
охватывает радость. Мысленно она уже на Рю де л'Юниверсите, в квартире,
заваленной книгами, пропахшей табаком. К сожалению, она никогда не остается
там долго. Больше всех она любит своего отца, больше всех на свете, а
видится куда больше с Доминикой. И так всю мою жизнь: я любила отца, а
воспитывала меня мать.
"Вот скотина!" Она замешкалась на полсекунды, и какой-то толстяк у нее
под носом захватил стоянку. Снова приходится кружить по узким улочкам с
односторонним движением, где бампер стукается о бампер.
Подземные паркинги и четырехэтажные общественные центры, технический
городок под ложем Сены - все это через десять лет. Я тоже предпочла бы жить
на десять лет позже. Наконец-то свободное место! Сто метров пешком, и она
попадает в другой мир: комната привратницы на старинный манер,
плиссированные занавески, запах кухни, тихий двор, каменная лестница, гулкое
эхо шагов, когда по ней поднимаешься.
- Поставить машину становится все немыслимей.
- Ловлю тебя на слове.
В устах отца даже банальности не банальны: глаза его светятся огоньком
сообщничества. Сообщничество по вкусу им обоим: они любят мгновения, когда
близость такова, что кажется, они живут только друг для друга. Лукавый
огонек поблескивает, когда, усадив ее, поставив перед ней стакан
апельсинового сока, он спрашивает:
- Как поживает твоя мать?
- В полной форме.
- Кому она сейчас подражает?
Это их традиционная игра - повторять вопрос, поставленный Фрейдом в
связи с одним случаем истерии. Доминика в самом деле всегда кому-нибудь
подражает.
- Сейчас, по-моему, Жаклин Вердле. У нее та же прическа, и она сменила
Кардена на Баленсиагу.
- Она встречается с Вердле? С этими подонками? Ее, правда, никогда не