"Луи Буссенар. Протокол " - читать интересную книгу автора

военных моряков королевского флота Великобритании, туго стянутые на талии
белыми ремнями, к коим плотно прилегали сабля и штык.
Вся эта живописная и крайне воинственно настроенная толпа на все лады
возглашала одни и те же слова: "Кик-ете! Кик-ете! Кик-ете!", что на
полинезийском наречии означало: "Съедим его! Съедим его! Съедим его!"
Жандарм, не зная, естественно, местного диалекта, подумал, что дикари
хотят знать, кто он такой: полинезийское "кик-ете" созвучно французскому
"qui que tu es?" ("кик-ете?") - "кто ты?".
- Да как смеете вы, жалкие людишки, не слишком обременяющие себя
одеждой, обращаться ко мне на "ты"?! - вскипел француз, но затем сменил гнев
на милость. - Впрочем, хоть вы и дикари, я расскажу о себе. Перед вами
Онезим-Эзеб-Филибер Барбантон, из колониальной жандармерии Франции. В
шестьдесят пятом награжден боевой медалью, в тысяча восемьсот семидесятом -
орденом за воинский подвиг. Восемнадцать лет безупречной службы, пять
военных кампаний, три ранения. В настоящее время - потерпевший
кораблекрушение у ваших берегов.
- Кик-ете! Кик-ете! - продолжали, не слушая его, восклицать дикари.
- Молчать! Именем закона! Или я составлю протокол на всех
присутствующих, включая женщин! Сборища запрещаются! Расходись, а не то буду
стрелять! Моему терпению пришел конец!
Служака бросился вперед, но споткнулся о корень дерева и чуть было не
упал. Треуголка от толчка слетела к ногам.
И тут произошло неслыханное! Людоеды стремительно побросали оружие и
опустились на колени, шепча в глубоком почтении одно лишь слово:
- Табу! Табу! Табу!
Изумленный жандарм быстро подобрал головной убор и водрузил на место.
Туземцы, еще мгновение тому назад кровные его враги, усердно отвешивали
поклоны, не осмеливаясь поднять глаза. Бравый француз ничего не понимал в
столь внезапной перемене настроения чернокожих, но решил все же не отвергать
свалившиеся на него почести и поспешил прежде всего взять под защиту
дрожавших от ужаса товарищей по несчастью, с трудом поверивших в свое
чудесное спасение.
Барбантон, разумеется, не ведал о том, что слово "табу" у народов
полинезийской Океании является магическим и означает запрет касаться
какого-либо предмета или человека, которые, таким образом, становятся
священными и недосягаемыми: никто не осмелится нарушить заклинание из-за
страха навлечь на себя жестокие проклятия и подвергнуться расправе со
стороны сверхъестественных сил. Но когда жандарм произнес: "Моему терпению
пришел конец!" (по-французски данную фразу завершают слова "est a bout" -
"ет абу"), - и у него слетела шляпа, чернокожие, подумали, что чужеземец
заколдовал странную штуку, венчавшую его голову. В результате треуголка
стала в глазах детей природы вещью неприкосновенной, а владелец диковины
превратился в божественную, высокочтимую личность - маниту* туземцев.
______________
* Маниту - у североамериканских индейцев таинственная, колдовская сила,
личный покровитель.

Когда дикари немного осмелели, самые достойнейшие получили право
приблизиться к обладателю волшебной шляпы и в знак приветствия потереться
своим носом о его нос. Все это делалось так искренне, что Барбантон