"Наполеон I Бонапарт. Кампании в Египте и Сирии (1798-1799 гг.) " - читать интересную книгу автора

Жюльена с приказанием явиться на борт "Ориана" и не покидать этот корабль,
пока он не увидит всю эскадру на якоре в старом порту; он написал адмиралу,
что за 20 дней у того было время установить, может ли его эскадра войти в
старый порт или не может; почему же тогда он не вошел туда? Или же почему
он, в соответствии с данным ему приказом, не отплыл на Корфу или в Тулон? Он
повторяет свой приказ не оставаться на этой плохой позиции и немедленно
поднять якоря; Абукир - открытый рейд, поскольку правое крыло не
прикрывается там сушей; его аргументация была бы убедительной, если бы ему
угрожало нападение эскадры равной с ним силы; но маневры английского
адмирала за последний месяц достаточно ясно показывают, что он ожидает
подкреплений из-под Кадикса и что как только подкрепление присоединиться к
нему, он появится перед Абукиром с 18, 20 или 25 линейными кораблями; нужно
избегать всякого боя на море и возлагать надежды только на старый порт
Александрии. У Аль-Кама на капитана Жюльена напал отряд арабов; судно, на
котором он находился, было ограблено, а сам бравый офицер - зарезан, защищая
свои депеши. Впрочем, он мог бы прибыть на место только на следующий день
после катастрофы, которую был призван предупредить.
Все донесения из Александрии содержали жалобы на эскадру; в ней не было
дисциплины, матросов отпускали на берег и на пляж, порты Александрии и
Розетты были загромождены корабельными шлюпками; на судах прекратились
учения, никогда не объявлялась тревога; в море не был выслан легкий отряд
или даже хоть один фрегат; каждый день на горизонте появлялись
подозрительные суда, причем за ними не посылалось погони; служба была
поставлена таким образом, что каждую минуту эскадру могли захватить
врасплох. Главнокомандующий послал адмиралу письмо, в котором выразил свое
недовольство такими упущениями; он не мог себе представить, почему тот не
воспользуется защитою от нападения, которую предоставлял старый порт
Александрии; остров, к которому примыкала слева линия судов, поставленных на
шпринг, был бесполезен, коль скоро на нем не установили штук тридцать.
орудий; следовало поставить там двенадцать 36-фунтовых железных пушек,
четыре 16-фунтовых или 18-фунтовых бронзовых, с решеткою для каления ядер, и
семь или восемь мортир системы Лагомер - только тогда левое крыло оказалось
бы действительно в безопасности; для него остаются непонятными причины,
побудившие адмирала оставить в Александрийском порту два 64-пушечных
корабля; эти два корабля - новые, прекрасно построены, имеют значительно
менее глубокую осадку, чем 74-пушечные, их можно было, с выгодою для себя,
поставить между крайним левым кораблем линии и островом; эти корабли
следовало предпочесть "Конкерану" - старому судну, давно предназначенному на
слом, который в Тулоне вооружили только 18-фунтовыми пушками; линию судов,
стоявших на шпринге, можно было также усилить в целом одним фрегатом на
каждый линейный корабль (у адмирала было всего одиннадцать); венецианские
фрегаты были очень хороши и своими размерами и шириной превосходили
французские 44-пушечные фрегаты; они были способны нести 24-фунтовые орудия,
имели меньшую осадку, что было неудобством в смысле замедления хода, но зато
являлось преимуществом, когда корабли стояли линией на шпринге; наконец, в
конвое имелись шесть бомбард, десять канонерских лодок. Почему было не
использовать их для усиления линии справа? В Александрийском порту на судах
конвоя находилось 1500 матросов, адмирал мог усилить ими экипажи кораблей,
доведя их до 100 человек сверх комплекта. Все эти размышления наводили на
весьма грустные мысли и мучили главнокомандующего. Но вечером 2 августа он