"Михаил Поликарпович Ботин. С тобой, Испания " - читать интересную книгу авторасилами.
Словно сейчас вижу перед собой возбужденное лицо секретаря комсомольской организации, лучшего стереоскописта батареи Василия Голышева. - Товарищ лейтенант, - обратился он ко мне, - хочу посоветоваться с вами. Как бы это получше объяснить [14] в рапорте, чтобы наверняка разрешили поехать в Испанию добровольцем? Говорю не только за себя. Ребята просили меня. Ты, дескать, потолкуй, как надо сочинить рапорт, а мы каждый на свой лад напишем, как подскажет сердце. Голышева поддержал мой земляк с Украины орудийный мастер Николай Клименко: - Я не бував в Испании, товарищ лейтенант. Но бачу, там наши братья по классу нуждаются в помощи. И тоже хочу бороться с испанцами вместе. Против общего врага. Окружившие нас младшие командиры и бойцы подбадривали репликами своих товарищей и, видно было, ждали ответа с волнением, будто решение - ехать им в Испанию или не ехать - всецело зависело только от меня. Естественно, категорического ответа быть не могло. Но я был в душе рад такому патриотическому подъему дорогих моему сердцу товарищей по оружию. Невольно подумалось: спроси любого из них, из двадцати пяти комсомольцев в батарее, разделяют ли они настроение своего секретаря Василия Голышева и Николая Клименко, - услышишь единодушное "Да!". Объясняю бойцам, что без разрешения старших начальников мы сейчас ничего делать не можем. Да и время, наверное, не подоспело. Такие вопросы скоропалительно не решаются. Подключившийся к нашей беседе командир огневого взвода лейтенант вместе со своими сослуживцами тому общему порыву, в котором бойцы выражали братскую солидарность с республиканской Испанией. Николай Васильевич, всегда сдержанный в проявлении эмоций, одобрительно кивал головой: дескать, правильно. Но тут же он спрятал улыбку и коротко проронил: - А где же добровольцы, что останутся здесь? - Так мы всей батареей и снимемся, - с готовностью отозвался кто-то из зенитчиков. На лагерь спустились сиреневые сумерки. Повеяло прохладой. Скоро вечерняя поверка. Надо расходиться. Нужно еще кое-что сделать. Завтра подъем в 4 утра: учебно-боевые стрельбы. Я напоминаю об этом, а лейтенант [15] Золотухин предлагает перед тем, как разойтись, спеть полюбившуюся нам песню "Гренада". Приятный тенор Николая Клименко с чувством выводит знакомый мотив: ...Я хату покинул, Пошел воевать, Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать... Зенитчики как бы переносятся от берегов русской речки Клязьмы в неведомую им Гренаду - неведомую, но близкую, в страну героическую и |
|
|