"Цвет крови" - читать интересную книгу автора (Беттини Марко)

Глава третья

Главный редактор газеты Джузеппе Иллюстри чувствовал себя просто превосходно, восседая на новом кресле посреди только что отремонтированного и расширенного офиса. Он положил немало усилий, чтобы заставить администрацию выделить деньги, необходимые для обновления помещения. Баллони не так-то просто развязывал кошелек, но Иллюстри нашел весомые аргументы. Коль скоро будут затронуты денежные интересы всей редакции, важно укрепить свой авторитет и не жалеть денег, чтобы показать, кому принадлежит власть на предприятии.

В настоящий момент перед Иллюстри сидели руководители двух наиболее важных отделов газеты: городской хроники и региональных новостей. Главный редактор должен был разрешить сложный вопрос.

Три очень известных горожанина совершали путешествие по Чили. Во время туристической прогулки небольшой самолет упал к подножию Анд. Это произошло практически на глазах членов семьи, которые ожидали их возвращения на земле. Пилот и три пассажира погибли.

Эту новость необходимо было поместить и в национальной и в региональной хронике, причем преподнести ее под разными заголовками, расставив соответствующие акценты. Для профессионала эта задача не составила бы никакого труда, но только не для Иллюстри. На самом деле главному редактору было известно лишь то, что ему сообщили руководители отделов. Сам он не имел обыкновения читать выпуски информационных агентств, которые приходили по видеотерминалу, так как не умел запускать компьютеры издательства. Впрочем, даже если бы ему удалось воспользоваться компьютером, то прочесть новости все равно бы не смог: при всех своих достижениях Иллюстри почти не умел читать. Поднимаясь по ступеням блестящей карьеры, он в тридцать шесть встал во главе газеты, несмотря на тщательно скрываемую тайну.

У него была дислексия.

Для того чтобы закончить три класса средней школы, Иллюстри пришлось затратить шесть лет. Затем проблемой вплотную занялась его мать, и мальчика отдали в руки хорошего логопеда. После того как отношения с чтением были более или менее налажены, он поступил в лицей с гуманитарным уклоном. И хотя никто не назвал бы мальчика способным учеником, но умение приспосабливаться помогло ему в том, в чем ему не смогло помочь прилежание.

С трудом сдав экзамены на аттестат зрелости, Иллюстри весьма удивил родителей и одноклассников, поступив на службу в редакцию городской газеты.

Он начал свою работу с хроники, отчетов о различных конференциях и коротких заметок на криминальные темы. В его опусах было нечто сюрреалистическое. Пунктуация была произвольной, не подчинялась никаким правилам, что создавало чаще всего комический эффект, с содержанием дело обстояло еще хуже. В редакции его считали дефективным.

Для того чтобы приобрести авторитет в кругу профессионалов, Иллюстри продолжил линию поведения, выбранную в школе. Пресмыкаться здесь пришлось больше, чем раньше: он гнул спину, подавая кофе, подносил чемоданы, помогал всем — от механика до редакторов. И так мало-помалу, шажок за шажком сделал блистательную карьеру.

Единственное, что расстраивало Иллюстри, — с каждым новым витком карьеры возвращалась и мучила дислексия, напоминая о цене вызова, брошенного им обществу. Буквы двоились, глумясь над ним и вмешиваясь в ход игры, в результате которой Иллюстри в свои тридцать два года обрел пост заместителя главного редактора газеты, несмотря на полную безграмотность. Впрочем, это не помешало ему четыре года спустя пересесть в вожделенное кресло главного редактора газеты.

Чтобы иметь хотя бы смутное представление о том, что происходит в мире, он смотрел телевизионные выпуски и постоянно держал включенным радио. Ему пришлось заняться туристами из Чили только потому, что Короче каждый день доставала его телефонными звонками по этому поводу.

— Давайте составим план, — заявил он.

— Вот здесь можно расположить карту Чили, на которой мы обозначим место падения самолета, — предложил Джанни Ферньяни, руководитель отдела региональных новостей.

— А это близко от Лимы? — спросил Иллюстри.

— А что? — удивился Ферньяни.

— Должно же быть видно расстояние до столицы. Читатель не имеет ни малейшего представления о чилийских городах.

— А, вы хотели сказать, от Сантьяго, — помог ему Боччолини, ведающий хроникой.

— Да, да, Сантьяго, — признал Иллюстри.

— Хорошо, нет проблем, — согласился Ферньяни. — А как мы разделим колонки?

— Какие у тебя идеи на этот счет? — уклонился от ответа главный редактор.

— Ну, в раздел региональных новостей я бы поставил только хронику случившегося. Посмотрите, — продемонстрировал он макет, — этот материал займет половину страницы, а если добавить сюда карту, она вся будет посвящена одной теме, внизу же пойдет реклама. Соболезнования друзей и родственников я бы поместил в городскую хронику.

— Да, очень удачное предложение, — согласился Иллюстри, — таким образом, половину страницы займет горизонтальная карта. Так останется больше пространства, не правда ли?

Ферньяни и Боччолини обменялись смущенными взглядами. Они знали, что директор хочет минимизировать печатный текст, оставив практически только картинки. Да и Короче тоже не любила читать. Она могла осилить строчек десять, после чего у нее начинала болеть голова. По мнению Иллюстри, идеальная газетная полоса должна была состоять из заголовка, фотографий или карт, графиков и, пожалуй, небольшого пояснения под видеоматериалом. Он считал абсолютно излишним любой текст, размер которого превышал пятнадцать строк.

— Знаете, это будет довольно сложно сделать, — подал голос Ферньяни.

— Почему же?

— Ну, протяженность Чили составляет четыре тысячи километров, а ширина — примерно двести.

— И что из этого следует?

— Карта не войдет горизонтально, даже если я положу ее под пресс.

— Хорошо, растяни ее, — настаивал на своем Иллюстри, — а если она не поместится, обрежь так, чтобы было видно только место происшествия.

— Несчастный случай произошел очень далеко от столицы. Чтобы сохранить на карте два этих пункта, мы должны разместить ее вертикально.

— А я хочу горизонтально, и, пожалуйста, сделайте именно так.

На этом Иллюстри выпроводил руководителей отделов.

Затем он встал с кресла и принялся ходить по кабинету, получая удовольствие от размеров отвоеванного им пространства. Главный редактор опустил пластмассовые жалюзи, вернулся на место и набрал номер секретаря.

— Пожалуйста, срочно вызовите Марко Камби.

— Да-да!

Через пять минут, постучав в дверь, вошел Камби.

— Проходи, располагайся, — издалека начал Иллюстри. — Я узнал, что у тебя болен брат. Ничего серьезного? — по-отечески спросил он.

— Спасибо, он идет на поправку.

— А, хорошо, — осторожно продолжил Иллюстри, стараясь вести разговор в правильном направлении и тем самым сохранить преимущество. — Если тебе нужно будет побыть дома — нет проблем.

— Нет, спасибо, в этом нет необходимости, — отказался Марко. Остаток предложения повис в воздухе, так как на этом тема была исчерпана.

— Ну ладно. Знаешь, я сейчас размышляю о том, как стимулировать работу редакции. Мне кажется, вы находитесь в состоянии стагнации. Поздно заявляетесь на работу, трудитесь без души, не вносите новых предложений…

— И что же? — Марко пытался понять, к чему клонит его начальник.

— Может, вам следует оторваться от компьютеров, не торчать в редакции, больше писать… Меньше бумажной работы, больше живой хроники происходящего.

— Превосходная идея, — согласился Марко, которого при этом не оставляли смутные подозрения. Ведь именно Иллюстри превратил «Воче» в полуфабрикат, скомпонованный из сухих сообщений информационных агентств. Эта блестящая мысль принадлежала Короче, мечтающей таким образом сэкономить и перераспределить доходы. Издатель и главный редактор в этом отношении действовали заодно. В газете почти нет авторских статей, а редакторская работа сведена к минимуму.

— Приятно слышать это от тебя, — воспользовался моментом главный редактор, — потому что именно тебе я хотел бы поручить ответственное задание.

Только сейчас Марко понял, где скрывалась ловушка.

— Ты знаешь об этом случае… вчера в одной из шахт обнаружили тело убитого черного?..

Марко кивнул.

— Так вот, нужно добыть все материалы, касающиеся расследования этого преступления: что уже известно, кто ведет расследование… Мне бы хотелось сделать целую серию, посвященную бандам иммигрантов. На протяжении пятнадцати лет мы пытались не замечать их существования. Но они все больше досаждают нам, оккупировали наш прекрасный древний город, наши средневековые башни, наши улицы все больше напоминают Гарлем…

Иллюстри на мгновение прервал речь. Ему понравилось звучание слова «ок-ку-пи-ро-ва-ли».

— Мы сталкиваемся с ними каждый день, но ничего не знаем о них, — продолжил он. — Как они попадают сюда, что у них за организации, кто ими руководит, чем они живут? Мы знаем только, что они спят по двадцать человек в одной комнате, время от времени перерезают друг другу глотки, торгуют наркотиками и отравляют жизнь добропорядочным гражданам.

Иллюстри попытался обозначить поле деятельности Марко в том случае, если он примет предложение:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы ведь не знаем, что скрывается за этим ужасным ритуалом. Они выпотрошили человека. Что это было? Сведение счетов или наказание? В этом кровавом преступлении меня интересует этнический аспект. Скажу откровенно, — добавил Иллюстри, намереваясь, по обыкновению, соврать, — мне не нужны статьи, которые вызвали бы у населения панику. Я только хочу помочь нашим читателям разобраться в проблеме, для этого мне необходимы люди, хорошо пишущие. Без этой поверхностности, свойственной репортерам. Словом, такие люди, как ты.

— Что ж, это можно сделать, — ответил Марко, про себя подумав, что на самом деле Иллюстри предпочитает как раз тот стиль журналистики, о котором сейчас отозвался пренебрежительно. Побольше крови и слез, не вникая ни в какие подробности.

— А почему вы выбрали именно меня? — спросил он. — Я ведь уже много лет не занимаюсь подобной работой. Если вы хотите, чтобы я провел журналистское расследование, на это потребуется время. А нас и так немного, так что мы не можем себе позволить оторваться от столов и проводить расследование на местах, как вы только что сказали. К тому же, если я правильно понял намерения издателя, вскоре нас будет еще меньше.

— Послушай. — Иллюстри почувствовал себя оскорбленным, как будто собственная собака укусила ласкающую руку хозяина. — Оставь свои пламенные тирады для профсоюзных митингов. Я же сказал тебе: если хочешь, можешь вернуться к работе в отдел городских новостей. И это расследование — только начало. После него наше сотрудничество продолжится. Мне просто необходим человек, который в состоянии подать материал, не упрощая его и не увлекаясь социологическими выкладками. Ты способен это сделать. А заменить тебя у компьютера могут и другие. Подумай, я же предлагаю тебе настоящую живую работу, разве не этого ты хотел?

— Да, конечно, — признал Марко, — мне это интересно.

— Ты можешь уже завтра приступить к работе. Сегодня тебя введут в курс дела сотрудники, занятые криминальной хроникой, — улыбнулся Иллюстри, чувствуя, что победил.

— У меня есть одна просьба, — добавил Марко.

— Какая?

— Материал о подвалах больницы. Они превратились в притон для бомжей. Думаю, жителям нашего города было бы интересно узнать об этом. Я хотел бы сделать его побыстрей.

— А кто из администрации «АУСЛа»[5] отвечает за это? — притворился, что забыл, Иллюстри.

— Корради, коммунист.

— Хорошо, — согласился главный редактор, — но учти: начиная с завтрашнего дня ты ведешь расследование этого убийства.

— Согласен.

Вернувшись на рабочее место, Марко первым делом постарался успокоиться. Он прекрасно понимал, что вытекает из предложения Иллюстри. Отказаться от него означало бы навсегда погрязнуть в рутине, приковав себя к редакционному столу. Но, согласившись, он ослабляет свою позицию представителя профсоюза в глазах коллег, которые сочтут его предателем, продажной тварью, одним из многих журналистов, использующих свою должность, чтобы получить личные привилегии. О такой работе мечтают восемьдесят процентов его коллег: писать, не имея постоянных присутственных часов и ежедневной нормы. В любом случае его репутация неизбежно будет запятнана, а именно к этому и стремится Иллюстри. Вполне вероятно, что инициатива убрать его с дороги на время переговоров, задобрить, а затем заставить подписать некоторые соглашения принадлежала Квинди.

Скорее всего, руководство газеты мало волновало происходящее в среде иммигрантов. Для них это был слишком грубый материал. Де Ранди вообще считала, что газета должна публиковать только статьи о звездах сцены и последние новости светской жизни. Чтобы заставить читателя отвлечься от тягот собственного существования.

Марко решил, что примет предложение, но если Иллюстри захочет его нейтрализовать, то еще пожалеет об этом.

На следующий день после операции и диализа тенденция к улучшению у пациента не прослеживалась. Страдания больного передавались доктору Касти. Ему становилось труднее контролировать движения своего тучного тела. Пытаясь помочь при установке капельницы, доктор то и дело натыкался животом на всевозможные предметы.

После очередного такого столкновения Лука Камби невольно вздрогнул. Нефролог разглядывал пластиковый мешочек для сбора мочи, в котором плескалось примерно полстакана жидкости. Результаты утреннего обследования ясно показывали, что снова близится уремический криз. Уровень азота в крови снова был слишком высок, а показатель калия угрожающе подбирался к семи, несмотря на то что врач посадил больного на соответствующую диету.

Касти перевел взгляд с бумаг на лицо Луки Камби. И результаты анализов, и лицо больного свидетельствовали: диализ необходимо повторить, не дожидаясь, пока начнется сердечный приступ.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Касти.

— Я словно весь раздут и очень устал, — вздохнул Камби. — Не знаю. Это нормально? Вчера, после диализа, мне было лучше.

— Очевидно, ваш организм пока не может справиться с травмой, но не забывайте, что вам удалили орган, — попробовал успокоить его нефролог. — Чтобы прийти в норму, порой требуется не менее двух недель. Впрочем, вторая почка частично уже начала работать.

— Я понимаю, — ответил Лука, которого раздражало несоответствие между слабостью тела и силой духа. Он был настроен на борьбу с болезнью, на то, чтобы вынести боль ран, всех медиков, лекарства, иголки в вене, датчики мониторов и трубки, выходящие из тела. Но полный упадок физических сил угрожал его независимости, уже и без того ограниченной, подталкивал к полной и безоговорочной капитуляции.

— Синьор Камби, — огорчил его врач, — вас снова подключат к искусственной почке. Мы должны очистить вам кровь, так как организм пока сам с этим не справляется.

— И сколько раз понадобится это повторять? — спросил пациент, которому вспомнились коллапсы, перенесенные во время предыдущей процедуры.

— Столько, сколько потребуется, — расплывчато ответил врач. — Вам незамедлительно подготовят аппарат.

Выйдя из палаты, Касти подумал, что окажись пациент, так тяжело переносящий последствия удаления почки, в другом отделении, например, в хирургии, он, вероятно, уже был бы мертв. Прежде чем один из ассистентов Мага подготовил бы больного к диализу, прошло бы минут двадцать — время, достаточное для необратимой остановки сердца. Однако больной попал в его отделение и потому был спасен. Когда все было подготовлено, нефролог вошел в помещение для диализа и улыбнулся Луке, уже уложенному на специальную кровать. Врач снял лейкопластырь с катетера, который он оставил в бедренной вене после первого диализа, и попросил медсестру подсоединить его к аппарату. Затем он вернулся к себе в кабинет.

Касти недоумевал, отчего Лука Камби так плохо перенес операцию. Его не удивляло, что почка плохо функционирует. Подобное он видел десятки раз. Но то, что читалось в лице Луки, да и собственная интуиция подсказывали врачу — что-то здесь не так…

Ощущение усталости, тошнота и головная боль свидетельствовали о приближении уремического криза. Можно было ожидать лучшей реакции от абсолютно здорового тридцатишестилетнего мужчины, который до этого несчастного случая занимался спортом, не курил и правильно питался. Осмотрительность подсказывала Касти, что следует, хотя бы с опозданием, исправить оплошность Мага и произвести эхографию правой почки. Даже если обследование не выявит ничего нового, это должно быть сделано. Затем необходимо будет провести ряд проверок обменных и эндокринных функций организма, ведь не исключено, что у пациента имеются серьезные, ранее не выявленные заболевания, проявившиеся только после травмы почки.

Врач решил немедленно приступить к обследованиям. Он вернулся в помещение для диализа и под руку вывел из комнаты находившуюся при больном медсестру.

— Когда вы закончите работать с господином Камби, надо сделать ему эхографию правой почки, — распорядился нефролог. — Попросите срочно провести обследование. И как только будут готовы результаты, тотчас доставьте их в мой кабинет. Вы уже взяли у него кровь?

— Да, конечно. Стандартные анализы.

— Хорошо. Пошлите кого-нибудь в лабораторию с этим предписанием.

Касти протянул медсестре листок.

— Не беспокойтесь, доктор, все будет сделано.

— Благодарю вас.

Нефролог возвратился в кабинет. На первую половину дня у него было запланировано восемь осмотров, и первый пациент уже ждал его. Доктор относился к каждому случаю так, будто именно он был для него самым важным. Впрочем, поставить диагноз сегодня оказалось несложно, его особое профессиональное чутье здесь не потребовалось. Касти уже успел совершенно забыть о существовании Луки Камби, когда, спустя три часа, в кабинет вошла взволнованная медсестра.

— Результаты эхографии синьора Камби.

— Спасибо, оставьте их на столе, — попросил врач.

— Доктор, но…

— Что такое? — оборвал ее Касти, не понимая, чего она хочет.

— У него нет правой почки!

Касти понадобилось какое-то время, чтобы справиться с потрясением. Все мускулы его массивного тела словно онемели, он напрягся, стараясь не двигаться, однако стул под ним предательски скрипнул.

— Хорошо, — он выдавил из себя улыбку, — я займусь результатами через минуту.

Оставшись один, врач с неожиданной легкостью вскочил, схватил ленты эхотомографии и принялся изучать их, нервно прохаживаясь по комнате, то и дело натыкаясь на препятствия и меняя направление движения. Этот странный танец длился до тех пор, пока в его голове не созрели три гипотезы.

Там, где должна была находиться правая почка, звуковые волны ничего не обнаружили. Возможность ошибки он сразу же отклонил. Радиолог не мог ее допустить. Но подобный результат опровергался небольшим количеством мочи, содержащимся в контейнере. Затем в голову доктора пришли еще две мысли, одна хуже другой. Чтобы устранить последние сомнения, он решил напрямую задать больному несколько вопросов.

В палату интенсивной терапии врач вошел, даже не надев стерильный халат. Лука Камби намного хуже перенес второй диализ и горестно смотрел на иглу для вливания растворов, подавленный тем, что его случай сопровождается непредвиденными осложнениями. При виде нефролога он приободрился.

— Доктор, я ничего не понимаю, — начал он, — что-то не так с эхографией. Мне показалось, что радиолог был обескуражен, он не мог найти почку…

— Возможно, причина в неверно настроенном аппарате… — Это прозвучало неубедительно.

— Да нет же, он попробовал наладить его, но так ничего и не увидел.

— Эту проблему мы решим безболезненно. Но для начала попрошу вас ответить на ряд вопросов. Необходимо уточнить ваш анамнез.

— Спрашивайте.

Все, что угодно, лишь бы прекратились эти страдания, — прочел его мысли врач.

— При поступлении в больницу вы заявили, что никогда раньше не страдали заболеваниями почек. Это верно?

— Да, верно, ни разу.

— А заболеваниями обмена веществ, например, диабетом?

— Никогда.

— У вас бывали проблемы с сердцем или нестабильное давление?

— Доктор, до этого случая я регулярно играл в футбол и теннис, каждую неделю. Вам кажется, что это совместимо с такими заболеваниями, как диабет, давление или болезни сердца?

— Я просто задаю обязательные вопросы.

— Ясно.

— Вы принимаете какие-нибудь медицинские препараты: антибиотики, седативные средства, анаболики?

— Нет, только аспирин при простуде.

«Да, такого «идеального» пациента у меня еще не было», — подумал нефролог.

— Ранее вы переносили какие-либо хирургические операции?

— Ни одной.

— А переломы случались?

— Пару раз вывихивал лодыжку.

— Вы страдали хроническими заболеваниями в детстве?

— Никогда.

— А какие-нибудь симптомы, не получившие точного подтверждения?

— До тринадцати лет у меня несколько раз повторялись внезапные приступы аппендицита. Но все обошлось без вмешательства хирургов.

Касти добавил в карту сведения, полученные на основании опроса пациента.

— Хорошо, спасибо. Теперь выслушайте меня. Сейчас мы проведем сцинтиграфию почки, потому что эхография выдала неясный результат. Не волнуйтесь, это не больно, но необходимо, потому что нам нужны четкие данные. Потом мы вместе решим, что будем делать дальше.

— Я согласен.

— Мы с вами спустимся в отделение радиологии. Я сам проконтролирую обследование, — решительно заявил Касти.

Единственным, что внушало оптимизм, было небольшое количество мочи в мешочке.

Если у человека нет почки, мочиться он не может.

Лука оценил профессиональную добросовестность нефролога. Он все еще надеялся, что его проблемы вызваны тем, что врачи недостаточно следят за техническим персоналом, и он сам оказался лишь жертвой плохого контроля оборудования.

В зале радиологии, холодном и унылом, доктор и пациент около десяти минут ждали, чтобы радионуклиды, введенные через вену, достигли правой почки Луки.

По указанию Касти, техник приблизил уловитель к правому боку пациента и поймал сигнал, излучаемый технецием. Постепенно на экране появилось изображение. Нефролог, которого все больше охватывало смятение, рассматривал сегменты, вырисовывавшиеся на мониторе, выискивая контуры и светотени, пытаясь обнаружить очаги накопления технеция в области почки и не находя их.

Наконец выстроилось полное изображение, и Касти узнал причину недомоганий пациента, понял, почему больному с таким трудом удается прийти в себя и почему эхография не смогла обнаружить правую почку. Он упрекнул себя в легкомыслии и проклял Мага и его чертову самонадеянность.

Теперь нет способов исправить роковую ошибку. В качестве лечащего врача он должен помочь Луке Камби безропотно смириться со своей участью.

Информатор был «со стороны». Его имя и номер телефона пришлось узнать у одного из репортеров криминальной хроники. Тем не менее, когда Марко позвонил, чтобы назначить встречу, то принят был очень вежливо. У этого человека были свои причины вступить в контакт с журналистами. Но он заранее предупредил, что ему хотелось бы остаться неизвестным и ссылаться на него не следует. Лучшей гарантией для информатора оказались политические пристрастия «Воче», так как он вел в больнице борьбу с администраторами-коммунистами. Поэтому и согласился рассказать Марко о подземельях больницы и других больничных проблемах все, что тот пожелает услышать.

Источник информации служил руководителем сектора закупок и знал значительно больше, чем того желали его начальники. Судя по виду, за плечами у него было примерно пятьдесят нелегких лет. Седовласый и худой, в белой рубашке, он сидел у стола перед двумя компьютерами. Мужчина представился как Стефано. Марко знал его настоящее имя, но понял, что лучше его не упоминать.

— Итак, Стефано, что вы можете рассказать о подвальных помещениях больницы? — начал Марко заговорщицким тоном.

— А что, собственно говоря, вам хотелось бы узнать?

— Ну, скажем так… Вчера меня, к несчастью, туда занесло, а вот выбраться оказалось довольно сложно.

— Хм… Понимаю.

— Мне хотелось бы рассказать в статье о том, что произошло. Об особом мире, существующем под больницей, куда люди приходят, чтобы их вылечили, а не ограбили.

Увидев выражение лица Стефано, Марко засомневался в том, какую окраску следует придать статье.

— Только и всего? — спросил тот, улыбаясь.

— Ну, я не думаю, что администрация останется довольна, увидев завтра в газете статью и фото, — удивленно заметил Марко.

— Да без меня вы не сделаете ни единого снимка. Чтобы фотографировать там, внизу, вам нужен гид. Об этом мы договоримся после.

— Хорошо. Я понимаю, что это рискованно, но мне хотелось бы сфотографировать нескольких бродяг. Желательно, чтобы они при этом не напали на меня или не сбежали.

Стефано понимающе кивнул.

— Сообщить о том, что подвалы больницы заняты бомжами, — этого мало. Слишком мало. Внизу случаются вещи и пострашнее. Об этом знают и руководство больницы, и я, и десятки сотрудников. Но в целях экономии средств начальство бездействует. По крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не вынудит их к действиям.

— Это именно то, чего я добиваюсь.

— Да, но просто рассказать о бездомных недостаточно. В подвалах пьянствуют, употребляют наркотики, там совершаются кражи, нападают на медперсонал и врачей, портят больничное оборудование.

— Ага, я видел разбитые лампы, — сказал Марко.

— Если бы только лампы! Там, внизу, скрывается целая колония изгоев и преступников. В борьбе за существование они шантажируют администрацию. В течение последних двух лет неоднократно повреждались трубы отопления, холод стоял в палатах, лабораториях, даже в операционных. Это повторялось всякий раз, как только администрация добром пыталась освободить подвалы.

Слушая Стефано, Марко начал осознавать, насколько возрастает объем и значение его будущей статьи. Он извлек из кармана один из блокнотов, которые всегда носил с собой, следуя давно приобретенному навыку: заметки, материалы, интервью, доказательства и фотографии, относящиеся к определенной теме, должны быть собраны в одном блокноте узнаваемого цвета. Для статьи о больничных подвалах Марко выбрал ярко-красный блокнот. Из внешнего кармана торчал синий, предназначавшийся для расследования убийства иммигранта.

— Откуда вам известно, что там, внизу, торгуют наркотиками? — спросил Марко. — Это предположение или у вас есть доказательства?

Стефано подался к нему, пристально посмотрел ему в глаза и поднялся со стула. Описав круг вокруг письменного стола, он остановился возле Марко.

— Пойдемте со мной, — сказал он.

Они спускались на лифте, и Марко обеспокоенно спросил:

— Мы едем в подвал?

— Не бойтесь, некоторые участки подземелья пока еще безопасны. Порой бродяги появляются и возле лифта, но опаснее всего у выходов наружу. Там они фактически являются полновластными хозяевами и даже оборудовали себе жилье.

— На меня напали как раз у лифта.

— Это было в другом месте, — заверил его Стефано.

— Как вам удается перемещаться там, в подвалах? У вас что, есть план, на котором отмечены опасные зоны? Площадь подвалов огромна, ведь они тянутся под всеми корпусами. Тут даже специалистам трудно было бы справиться.

— Мы наблюдаем за определенными местами. И по некоторым признакам делаем выводы о передвижениях подземных жителей.

— По каким, например?

Ответа не последовало, так как лифт уже спустился в подвальное помещение. Тем не менее Mapко успел кое-что занести в красный блокнот и теперь, следуя за своим проводником, нервно оглядывался.

— Это безопасный участок. Мы закрыли все доступы к нему прежде, чем они сюда добрались.

— А почему мы пришли именно сюда?

— Так мы сможем попасть в морг.

Перед журналистом снова были стеклянные двери, мимо которых они пробегали с Клаудией. Он не мог вспомнить сейчас, как далеко они находились от лифта, но их преследователи, без сомнения, чувствовали себя здесь полноправными хозяевами. Марко не стал уточнять, что на них напали именно в этом месте. Он только спросил, насколько опасна эта зона.

— Очень опасна.

По пути журналист рассматривал коридор. Он был освещен лучше, чем тот, по которому они спасались бегством, все лампочки были в целости. Чистый белый пол почти сверкал, отчего серый потолок казался светлее. Справа в конце коридора обнаружилась ниша, закрытая железной дверью со стальным засовом. Стефано предложил Марко открыть эту дверь, и тот ощутил всю ее тяжесть. Запасный выход вывел их наружу, на просторную площадку между тремя административными корпусами и поликлиникой.

Мужчины подошли к главному входу. Марко предположил, что вместе показываться неосторожно, но, по мнению Стефано, особого риска в этом не было, ведь в лицо газетчика никто не знает, не следует только афишировать его профессию.

Они спустились по лестнице, которая привела их к моргу. «Экскурсовод» ввел журналиста внутрь, где перед компьютером в одиночестве сидел какой-то служащий.

— Привет, ну как ты? — спросил Стефано, его тон свидетельствовал о приятельских отношениях между ними.

— Да вроде ничего, а ты?

— Спасибо, так, потихоньку.

— Что нового в катакомбах?

— Мне нужно будет проверить систему, — ответил Стефано.

Служащий утвердительно кивнул, как будто догадался об истинной причине просьбы.

— Вообще-то я собирался выпить кофе. Пойдете со мной?

— Нет, спасибо. Мы подождем тебя здесь.

— Хорошо.

Мужчина ушел, плотно затворив за собой дверь.

— А что такое система? — нетерпеливо спросил Марко.

— Обождите минуточку. Сейчас я вам все продемонстрирую, но вы должны пообещать, что не станете даже упоминать об этом в своей статье.

— А тогда зачем вы мне хотите все это показать?

— Чтобы вы смогли использовать увиденное. Вам нужны были доказательства того, что под землей ведется торговля наркотиками? Сейчас я вам их предоставлю.

Стефано включил компьютер, подождал, пока загорится экран, и ввел несколько команд.

— Как вы узнали о том, что особенно опасна зона возле морга?

— Морг выходит прямо в коридор, от которого его отделяет всего лишь стеклянная дверь. К счастью, она довольно крепкая и открывается только изнутри.

Уж это-то Марко помнил хорошо. Когда они с Клаудией пытались открыть эту дверь, ему казалось, что не поможет даже бомба.

— Дверь там поставили только четыре месяца назад. В августе было два случая некрофилии. Мы нашли два женских тела, вытащенных из железных ящиков. На них были явные следы эякуляции. Но об этом вы тоже не сможете рассказать. Администрация замяла дело. Если подобная публикация пройдет, скандала не миновать. Впрочем, такие факты не стоит обнародовать хотя бы потому, что в этом случае привлекли бы в качестве свидетелей служащих, которые все обнаружили. Ну а они, конечно же, ничего не признают публично. Вот после надругательства над останками мы и убедились, что бомжи шастают здесь беспрепятственно, и поменяли дверь. Сейчас проникнуть в морг из подземного коридора невозможно. Однако и персонал теперь не может транспортировать останки этим путем. Чтобы хоть как-то защититься и иметь возможность контролировать подвал, один из сотрудников и предложил установить скрытую камеру.

— Один из вас?

— Да, один из нас.

— И администрация пошла на это?

— Администрация дала согласие на закупку телекамеры и ее монтаж в стене, выходящей в коридор, но не выдала полномочий на активизацию системы. Начальство не имеет ни малейшего желания выставлять напоказ собственную халатность. Даже покупку камеры оно финансировало задним числом. Только чтобы соблюсти формальность, вы понимаете. Так вот, один из нас и подключил камеру к компьютеру.

— Другими словами, полученных изображений не существует.

— Официально нет. Наблюдение не оплачивается, и запись изображений не производится. Но его можно зафиксировать, передать на компьютер и распечатать. Получив, например, такие вот снимки.

Стефано сдвинул мышь, несколько секунд спустя заработал принтер. Из него появилась цветная фотография, довольно нечеткая и расплывчатая, на которой были изображены двое мужчин, один напротив другого. Марко поднес фото к глазам, не понимая, все ли у него в порядке со зрением. Съемка сверху и маленькое разрешение не позволяли разглядеть лица, запечатленные в профиль.

— Кто они? — автоматически спросил Марко, догадываясь, что ответа не последует.

— Это узнать невозможно, — ответил Стефано. — У нас есть и другие фотографии этих типов, но их мы уже стерли из памяти. Это изображение было сделано дней десять тому назад. Если присмотреться, оно может многое нам сказать.

— Например?

— Вот этот мужчина с темными волосами, поменьше ростом, вероятнее всего, наркоман. А тот, что повыше, длинноволосый бородач — поставщик наркотиков.

— Почему вы так решили? Мне это не кажется столь уж очевидным.

— Посмотрите-ка, бородач правой рукой касается правой руки соседа. Он что-то ему передает. Я бы сказал, что низкий мужчина — араб. Об этом можно догадаться по волосам и характерным чертам лица. Он плохо выглядит и ужасно одет, скорее всего, это наркоман. От второго мужчины исходит ощущение силы, наверняка он один из тех, кто командует наркотрафиком. Он довольно крепкий, не похоже, что употребляет героин, и на нем черная кожаная куртка, а не обноски. Коллеге, который сделал это фото, тоже показалось, что они чем-то обмениваются. Он увидел, как они оживленно что-то обсуждают, предположил, что за этим что-то последует, поэтому сохранил снимок. Сопоставив наши с ним наблюдения, можно сделать вывод, что на снимке мы видим передачу наркотических средств, и происходит это под надежно скрытом от посторонних глаз подвальном помещении больницы. Можно еще добавить, что всякий раз, когда мы отправляем вниз бригаду уборщиков, наряду с бутылками они собирают десятки шприцев. Вот об этом вы можете написать.

Журналист сделал пометки в блокноте.

— Я могу забрать фото?

— Конечно, но вам нельзя будет ни опубликовать его, ни даже упомянуть о том, как оно вам досталось. В противном случае здесь все будет демонтировано в пять минут. Вам записать фотографию на дискету?

Марко кивнул, продолжая разглядывать цветной снимок. Он не придавал большого значения дедуктивным выкладкам Стефано, но фотография может пригодиться. Если подвергнуть ее пристальному анализу при помощи соответствующих инструментов, вероятно, удастся выявить что-нибудь интересное. Он вложил фото и дискету в красный блокнот.

— Как вам удалось установить камеру так, чтобы никто из подземных обитателей ее не обнаружил?

— Довольно просто. Мы работали изнутри. В углу между стеной и потолком было квадратное отверстие. Мы спустились в подвал и закрыли эту дыру зеркальным стеклом, после чего поставили внутри телекамеру. Так что обитатели подвала не могут заметить, что за ними наблюдают.

— Чего вы ждете от моей статьи? — спросил Марко, внезапно сменив тему беседы.

— Что вы проведете расследование и беспредел в подвалах прекратится. Что администрация будет вынуждена выделить деньги для обеспечения безопасности, и больница снова станет нормально функционирующим лечебным заведением. Вы не согласны со мной?

— Полностью согласен.

— Так сделайте же это. И пришлите ко мне фотографа.