"Кшиштоф Борунь. Фабрика счастья (Авт.сб. "Грань бессмертия")" - читать интересную книгу автораизображение формулы - большие черные буквы - кто-то проецировал на белый
экран. Но это только обрывок, фрагмент, лишь одна сцена, причем как бы в тумане. Я помню также своих родителей, но только их поведение, нежность, очертания фигур. Их лиц я не представляю себе. Если бы я увидел фотографию своих родителей, то не уверен, смог ли сказать, кто это... - Это очень напоминает обычную забывчивость, - заметил Ган. - Я тоже многие события помню, как в тумане. Не могу представить лица тех или иных людей или даже не узнаю их на фотографиях. А ведь я не был на лечении у Алла, и мне всего 26 лет. - Однако у вас, кроме этих отрывочных, частично стершихся воспоминаний, есть и воспоминания конкретные, упорядоченные, четкие. А у нас их нет совершенно. Моя жена, например, великолепно знает конструкции космических кораблей, разбирается в астрономии, физике, химии, математике, но не могла бы воспроизвести в памяти, где, при каких обстоятельствах она изучила все это. Она хорошо знает географию, более того - помнит, что бывала в том или ином городе, но когда, с кем - все это как бы стерто в извилинах ее мозга. - Как проходила эта операция? Вы что-нибудь помните? - Почти ничего. Мне только известно от одного из сотрудников Алла, что во время операции я был в сознании. Человек находится как бы в состоянии гипноза. Врач приказывает ему думать о том или ином, а когда эта мысль появляется, аппаратура, стирающая память, автоматически создает что-то вроде контрколебаний, гасящих информацию. Одновременно происходит утрата сформированных в мозгу комбинаций нервных соединений. Я получаю заданно думать, допустим, о своем родственнике, которого очень хорошо знаю. Я вспоминаю, например, его лицо, и под воздействием контрколебаний оно вспоминаю те сцены моей жизни, которые связаны с ним, и тотчас же они расплываются в моей памяти, как и его лицо. Я помню о нем все меньше и меньше, пока, наконец, совершенно перестаю что-либо о нем знать. И теперь называемое врачом имя не вызывает у меня никаких ассоциаций, разве что лишь случайные, фонетические. В памяти в этом месте возникла пустота. - Но все же что-то остается, хотя бы имя, фамилия неизвестного теперь лица, называвшаяся во время операции? - Нет. Позднее устраняется также и воспоминание о самой операции. - Говорят, одновременно прививается нежелание к поискам следов прошлой жизни и даже к разговорам на эту тему? - Весьма возможно. Моя жена еще ощущает какую-то травму в этой связи. Она существует где-то в подсознании, и когда человек старается путем самоанализа извлечь ее наружу, его охватывает все возрастающее беспокойство. Я тоже вначале ощущал это весьма сильно, но теперь уже в значительной мере сумел справиться с этим чувством. Лишь иногда, очень редко, случается, что я переживаю нечто вроде шока... - Технически такое состояние, по-видимому, вызвать очень просто, - заметил Ган. - Ведь когда в цепи нейронов преобладают, скажем, колебания с частотой шесть циклов в секунду, человек испытывает неприятные ощущения, такие же, как в жизни в минуты опасности. Спокойной атмосфере напряженной работы соответствуют колебания с частотой двадцать четыре цикла в секунду. Тин посмотрела на Гана с неприязнью. Ей захотелось охладить его ораторский пыл, хотя бы из-за Джора. - Все это совершенно естественно, - сказала она равнодушным тоном. - |
|
|