"Виктор Петрович Бороздин. Там, где звенит Енисей... (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Чего, чего ты живёшь в тесной, душной комнате? - шептал ей снег. -
Иди на простор, в тундру, там так хорошо!
- Нельзя, - ответила Уля, - я здесь учусь.
- Почему нельзя? Здесь столько ребят учится, полная школа. Одна ты
можешь и не учиться. Одна-то - что случится?
"А как же картинки Раисы Нельчевны? - думает Уля. - И скороговорки?"
Она уже некоторые выучила. И может говорить их, не отставая от ребят.
- Всё равно иди, - шепчет снег.
Так он ласково шепчет, манит, что у Ули всё внутри сжимается. Ой, как
хочется уйти в эту белую, просторную тундру, туда... И заглянуть в свой
дом, повидать маму, Вовку, Юльку...
Дверь, громко скрипя, приоткрылась, и оттуда высунулась голова Нелё.
- Ты здесь? Я сейчас.
Дверь снова захлопнулась. Пока Нелё надевала шубку, Уля слушала, что
ещё скажет снег. Но снег уже ничего не говорил. Он, должно быть, не любит,
когда кто-нибудь его перебивает.
Когда выбежала Нелё, и луна выплыла из-за облака. И оттуда, издалека,
почти от самой луны протянулась к ним по снегу светлая дорожка. Она играла
голубоватыми искорками.
Они стали спускаться с крыльца. Лунная дорожка тотчас передвинулась,
коснулась ступеней, расстелилась перед ними. Они пошли по ней, держась за
руки, мимо светлых под луной домов и чёрных теней. Было по-прежнему тихо,
лишь под ногами чуть-чуть похрустывало. Нелё не спрашивала, куда они идут.
Где-то там, в конце лунной дорожки, наверно под самой луной, их посёлок.
Нелё знает, до него не дойти, но почему-то ей всегда хочется смотреть в ту
сторону, ни в какую другую, только в ту. Вот и Уля ведь тоже...
И они шли, поднимались на сугробы, спускались. Лунная дорожка вывела
их на край высокого берега. А сама сбежала вниз, на реку и... дальше, в
самую даль, через весь Енисей. Сейчас Енисей укрыт льдом, сейчас он
затихший, как тундра. И другой берег девочки, сколько ни всматривались,
так и не смогли увидеть.
- Когда мы сюда прилетели, - сказала Нелё, - здесь ещё ходили
теплоходы. Всё больше лесовозы. Много-много брёвен везли, целые горы.
Раиса Нельчевна говорила: в тайге деревья так близко друг к дружке растут,
что и не пролезешь.
- Я не люблю, когда тесно, - сказала Уля.
- А теплоходы шли и когда стало морозить, - продолжала Нелё, - и по
реке уже пошла шуга. Потом река стала, и мы все бегали по льду, и вездеход
ходил по льду. Все думали, теплоходов больше уже не будет, а один раз они
как загудят - это уже зимой было, перед тем как ты приехала, - и
долго-долго гудели. Мы прибежали посмотреть, много народу прибежало. Во-он
там шёл ледокол и ломал лёд, и к берегу трещины бежали. А за ледоколом шли
лесовозы. А потом с них стали пускать вверх разноцветные огни. И с берега
тоже. Они как бабахнут, высоко-высоко искрами рассыплются! И когда
лесовозы ушли, вот тогда все сказали, что это - последние. Последних
всегда так провожают.
Нелё замолчала. И они смотрели туда, куда ушёл последний караван
судов. И откуда весной, а может, и раньше, придёт первый караван. Сейчас
оттуда потянул ветерок, зашуршали по снегу, зазвенели подхваченные им
крошечные льдинки. И Енисей зазвенел, словно запел. Они стояли и слушали