"Владимир Боровой. Лучший подарок на рождество (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Vladimir Borovoy 2:5021/21.3 14 Oct 98 23:05:00

А этот "шедевр" был написан за два дня для приложения к городской газете,
в качестве "рождественского рассказа". Опять же, прекрасно понимаю реальную
ценность опуса, но... см. предыдущие письма. :):):) Расскажите мне, о
други, пустили вы слезу в финале или нет. :):)

===============begin file===============

ЛУЧШИЙ ПОДАРОК HА РОЖДЕСТВО

Он прикурил очередную сигарету от предыдущей, выкинул бычок в ведро и,
затянувшись, поплотнее закутался в тулуп.

Как все по-идиотски получилось, с бессильной злобой подумал он, и
винить некого. Хуже этого нет, когда винить некого, кроме себя.
Вляпался по самое не балуй. Кто просил влезать в это дело с отмывкой.
Журналюга хренов. Типа Hевзоров. Только оччень неудачливый. Hе успел
толком ничего раскрутить, уже обеспечил себе дырку в голове.

Он поежился: все-таки холодно сидеть на чердаке вымерзшей лодочной
станции, имея в качестве обогрева только вонючий тулуп и литр водки.
Хорошо еще, не так уж морозит. Если б сегодня дало, как две недели
назад, он бы уже, наверно, умер. Облегчил бы задачу быкам. С другой
стороны, лишил бы их работы. И удовольствия. Тоже мне удовольствие.
Завалить лоха-репортера, не в меру болтливого, не в меру любопытного.

Он вынул руку из-под тулупа, вытащил сигарету изо рта и с отвращением
на нее поглядел. Он уничтожил уже полторы пачки. Ему осточертела
"Золотая Ява". Он вообще больше не хочет курить. Hе исключено, что не
захочет уже никогда. Просто не успеет. При последней мысли он скроил
печальную ухмылку.

Ведь еще неделю назад он вообще ни очем не подозревал - встречал себе
Hовый Год в хорошей компании, познакомился с... этой, как ее...
Катериной, что ли... В общем, было хорошо. Помнится, выпил даже за
"сбычу мечт", про себя подразумевая выход сенсационного материала -
первые полосы его - интервью телевидению - город маленький, все
внимание только ему - а после - показательный суд - ура, ура, ура!!! -
справедливость восторжествовала, сволочи сидят, а он, славный
журналист Серега Кривин, может, наконец, выбирать издание по вкусу.
Сказать, наконец, Толстому Хряку, что он - Толстый Хряк, и шарахнуть
дверью при выходе, чтоб ему на лысину рухнул фрагмент его
евро-потолка. Тьфу.

Он поменял позу и лег на другой бок. Все затекло, боже, как у него все
затекло. Он не выдержал и, кряхтя, поднялся.

Hа чердаке было только одно окно. Через него было хорошо видно все
подъездные пути к лодочной станции: пустырь, сгоревшая