"Игорь Боровиков. Час волка на берегу Лаврентий Палыча " - читать интересную книгу автора

же алкашом богоносному старшине вытрезвителя. Мол, не забирай меня в
хмелевозку, я еще не пил сладкаго вина, ибо сейчас только третий час дня. И
смех меня разбирал, ибо воображал себе, как бы поразился святой Петр, если
бы прогулялся утречком по Перово, а еще лучше Чухлинке, где уже с 7 утра в
дупель пьяные богоносцы под каждым забором отдыхают?...
...Однако, я бы в жизни своей палец о палец никогда не ударил ради
осуществления идей Владимира Вольфовича или Максимюка, даже если бы они и
были близки мне по духу. Не ударил бы, ибо отношусь к третьей категории
Пифагора. И, вот, наконец, она, моя третья категория. Это те, которые пришли
сии игры просто наблюдать.
Созерцать. Пифагор ее называет высшей, но я с ним категорически не
согласен. Я вообще против этих терминов: высшие - низшие, ибо есть в самом
этом Пифагоровском делении некий элемент состязательности, абсолютно нам,
третьей категории, чуждый. Я бы просто ограничился констатацией, что эта
категория - отличная от первых двух. Отличная именно в том, что мы ни
торгуем, ни состязаемся, а просто созерцаем, плывя по воле волн. Не
спортсмен я, зритель, а трибуны здесь, в
Канаде, не скажи, как удобней. Теплые, не дует, и видно сверху все,
благодаря средствам массовой информации, особенно Интернету. И, главное -
сытные трибуны. Уж больно голодно, да холодно на совковых-то трибунах
созерцателей. А я - сибарит. Люблю вкусно кушать, пить. И при этом
созерцать. Но в России вкусно пьют, да кушают только лишь удачливые торговцы
и спортсмены, которые, кстати, с каждым днем все больше смыкаются.
Созерцатели же, вроде меня, лапу сосут. А я не хочу. Я желаю сосать пивочко
Molson
dry, водочку Absolut и при этом никому не наступать на горло, да чтоб и
мне не наступали. А Канада, наверное, последний социалистический оазис, в
котором возможна такая вот райски созерцательная жизнь.
Вот потому, я здесь и живу при всей моей тоске по Фонтанке и
Яузе. Сижу тут, а не там, так как не спортсмен я. У нас же на Родине
сейчас сплошные спортивные игры: по перетягиванию на себя каната и одеяла,
по бегу за бабками и от кредиторов, по меткости контрольного выстрела в
голову, по сноровости в урывании заветного куска из хавала ближнего. Не мое
это, точно знаю, что не впишусь. Нет мне с моей ленью и абсолютным
пофигизмом физического места в нынешней новой России. И духовного нет.
Смотрю я современные российские сериалы про ментов, да бандитов, читаю
непривычно яркие, толстые газеты с крикливыми заголовками, слушаю бредовую,
блатную попсу, и не чувствую, что есть там для моей души уголок. Все это мне
жутко интересно, но все - чужое. Мечется моя душа, высматривает местечко в
этой новой, непонятной стране, и не находит. Вот оттого толчется она до сих
пор в тусовках у винных магазинов в Вешняках или на Большом проспекте
Петроградской стороны 70-х, начала 80-х годов, ибо только там чувствует себя
своей среди своих, Только там способна она испытать душевный подъем от
слухов, что, мол, де, выкинули десять ящиков Пшеничной, или, скажем, 20 -
Агдама. Еще душа моя, обожает ленинградские пивные ларьки "с подогревом".
Между прочим, социологи, историки, философы, напрасно не задумались ни
разу над феноменом русского, а в особенности ленинградского пивного ларька.
Это же был уникальнейший мир в себе, подлинный отечественный пример
народного единства. Ведь именно здесь оно и происходило, вокруг этого
голубого пластикового чуда на каком-нибудь грязном пустыре, усеянном