"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

Хатутой не горячась, не хватать его собеседников, если это будет заметно
Хатуте, Султан-Хусейн не мог тянуть: ему хотелось прежде всех остальных
воевод выведать прямую дорогу в разбойничий вертеп и, нагрянув на них,
перехватав всех, показать деду свое усердие, затмить всех остальных
царевичей, стать первым среди них.
"Пускай полюбуются - вот я и не от сыновей, а всего только от дочери
повелителя, а таких лихих среди них ни одного нет!.. А когда к деду
проникнешь в сердце, тогда легко станет вытеснить оттуда всех прочих
любимчиков - Халиля этого, Улугбека-грамотея, сопляка Ибрагима. На место
самого Мухаммед-Султана можно стать!.. Но если тут облизываться, когда
надо покрутить жилы отъявленному негодяю, толку не добьешься! Тут надо
решать, как во время битвы. Быстро и враз! И без жалостей! Дед наказывал
беречь Хатуту, дабы не терять след к новым и новым разбойникам. А вот они
все - какой от них толк? Они разве правду скажут? Мулла и то не всякий раз
в правде сознается! А это ж злодеи, чего ж от них ждать? Надо сразу брать
гуся за голову".
Проведчики, посланные на поиски, вскоре обнаружили алый халат, и
Султан-Хусейн сам выехал к его местопребыванию, на базар.
Под сенью Купола Звездочетов с алым халатом почтительно беседовал усатый
блюститель базарного порядка, величественный, как султан.
Султан-Хусейн поехал прямо на алый халат, и скороходы, бежавшие впереди
царевича, закричали:
- Берегись! Дорогу, дорогу!
Этот, в алом халате, посторонился и оглянулся, оказалось - это худой,
рябоватый человек с большим бельмом и реденькой бороденкой.
- Преобразился?
Не владея собой, Султан-Хусейн накинулся на него, прижимая его конем к
лотку с колпаками. Колпачник, побледнев, кинулся сгребать обеими руками
колпаки с лотка, а Султан-Хусейн, наступая на рябого, готового испустить
дух от неожиданности, кричал:
- Преобразился?
- В чем... я виноват?
Султан-Хусейн вспомнил писца: он попадался ему на глаза у судьи. Не
замечая сбежавшейся толпы, Султан-Хусейн кричал:
- Халат!.. Откуда?
Пятясь, писец неожиданно сел на лоток колпачника, а снова встать оказалось
уже некуда.
- О аллах! Всемилостивый! Благословеннейший! Я, ничтожнейший,
ничтожнейший, ничтожнейший, посмел купить.
- Где?
- Тут вот. За этим куполом.
- У кого?
- Нищенка была. Старуха. Под чадрой. Муж, говорит, помер. Деньги сейчас же
нужны. Цена малая. Прельстился. Прельстился! Знаю - грех, ведь вдова.
Аллах взыщет. Корысть человеческая. Прельстился! Благословеннейший! Милуй!
Милуй! Каюсь, прельстился...
- Скинь халат! Скинь! - закричал Султан-Хусейн, не в силах сказать ничего
другого, чтобы раздавить словами этого негодяя, этого... Который все
перепутал, замутил такое великое дело!
Пересохшим голосом он приказал стражам: