"Леонид Бородин. Бесиво" - читать интересную книгу автора

чтоб зрачки не выдали муку, сделал третий глоток, затем с кружкой в руках
поднялся, будто бы выявляя интерес к интерьеру мастерской, и тихо этак, с
крайне интеллигентным выражением на физиономии приблизился к стене, что
напротив, увешанной иконами, церковной медью и бронзой. Иконы нынче везде,
без икон нынче никак. Небольшой спец, угадал, однако же, - с полдюжины икон
не старше семнадцатого века. Бронза и медь - католическая вперемежку с
православной... Притом высматривал место, куда бы незаметно выплеснуть...
В левом торце мастерской два аккуратных ряда с полотнами Максимушки.
Ряды не просто рама к раме, но с переборками из поролона. На виду же вообще
ни одной работы. Мольберт пуст. Рядом с ним столик с красками и кистями -
разложены в порядке, смысл которого мне не понять. Не похож Максимушка на
аккуратиста. Скорее всего, то работа "джинсового" Андрюхи.
В гостях у творцов цвета я не впервой, и если чифирный аромат на
какое-то время перебил запах красок, то уже за десяток шагов от источника
чифировони краски снова брали свое, для меня волшебное, потому что в
рисовальном деле бездарен от природы, и, как всякое недоступное и умению и
должному пониманию, аромат красок для меня таинствен, порою до
головокружения. Всю жизнь до боли завидовал тому, к чему неспособен, и перед
способными имел тайное преклонение. Тайное, потому что люди творческие -
хищные пожиратели поклонения и преклонения, и оглянуться не успеешь, как
начнут по плечу похлопывать, я же панибратства терпеть не могу, потому что -
всего лишь шаг до хамства, а на ответное хамство я легко провоцируем.
Конечно, пытался. Изучал закон или правила перспективы, и Флоренского
про преимущества перспективы обратной почитывал, а на основании почитывания
трудился понять иконопись. Но, как объяснили умные люди, всякое понимание во
вред чувству, что, дескать, путь к снобизму... Тогда успокоился, решив, что
чувством все же не обделен, чем и следует довольствоваться, а рассуждений
станем избегать, поскольку ничего стоящего и уместного словами выразить не
сможем.
За столиком меж тем церемония чаепития завершалась, судя по скрипу
стульев, а я как раз изловчился и выплеснул остатки чая в угол между
какими-то ящиками-тарой, что у стены за деревянной лестницей на антресоли.
- Ну, теперь давай, неиспорченное дитя природы, демонстрируй, как ты
переосмыслил бытие человеческое после сотрясения мозгов посредством
автопокушения подлых и завистливых конкурентов по живописному цеху! - громко
возгласил "олигарх" Черпаков. - Посмотрим, созрел ли ты для явления
народу-потребителю.
- А чего? И запросто! - отвечал Максимушка. Новым звучанием голоса его
я был удивлен, обернулся и ахнул даже. Чифирок явно пошел ему на пользу. И
ликом посветлел, а глаза засинели-заискрились, и головка этак набок с
вызовом: дескать, не пальцем деланы - могем! И вялое телошевеление куда
только девалось! Метнулся за пустой мольберт и на вытянутых руках извлек из
тайника и торжественно представил шефу-повелителю новое свое творение. Я
поспешил оказаться рядом...
Ну конечно же - мазня! Однако ж притом глаза будто прилипали к небрежно
обрамленному клоку полотна... Ум ухмылялся, а глаза уму вторить не спешили.
Без сомнения, мазня имела некую внутреннюю структуру, обеспеченную
сочетанием цветов...
- Вот то, что я вам говорил, - Черпаков взял меня за локоть, - зелень,
как бы заплывающая в фиолет, а красное - в чернь... В природе такого нет,