"Леонид Бородин. Без выбора (автобиографическое повествование)" - читать интересную книгу автора

головой кивнул в сторону моей девушки и показал большой палец.
Не помню, до того или после узнал я, что свой четвертак Метляев получил
"по уголовке", но в ворах не числился, "раскрутился" в лагере во время
восстания, принимал участие в запускании воздушных шаров с листовками,
получил новый срок, и ничего ему уже не светило в жизни, когда б не
"бериевская" амнистия пятьдесят третьего. Теперь он зашибал деньгу и
дожидался, когда ему будет позволено сорваться в черноморские края для
разгула и поправки здоровья. Сам Метляев принципиально уходил от разговоров
о своей биографии, ни одного слова не вытянул я из него на этот счет.
На планерке начальник участка Бобров не раз удивленно и подозрительно
покосился на нас с Метляевым; мы перешептывались, как старые друзья, и с
планерки плечом к плечу. Бобров окликнул меня и сказал хмуро: "Ты с этим не
очень-то! Мужик темный, подставить может!"
Я не поверил и оказался прав.
Дружба с Метляевым у меня не сложилась, да и не могла сложиться, больно
уж разные были, и тем для общения не находилось. Просто я знал, что есть
теперь на участке еще один человек, к которому можно всегда обратиться за
помощью или советом, и отказа не будет. Новая работа моя не скупилась на
сюрпризы, особенно когда перешел на скреперовку: то блочок не закрепится, то
трос руда передавит, то лебедка закапризничает, да и мало ли что...

В тот день к концу смены я возвращался на нулевой уровень через
руддвор, место пустынное и "гнилое", - в сущности, обычная штольня со
сплошной крепежкой, и отовсюду вода сочится, а звук этого сочения не
радостный, как в природе, а, я бы сказал, ехидный:
"С...с...со...чу...у...сь!"- вот такой звук. И означает - берегитесь!
Легендой ходил по руднику рассказ, как такая вот водичка прорвалась в один
из нижних горизонтов, и женщин-зэчек, работавших там, лишь через месяц
повырубали изо льда... Здесь же опасности не было, это мне объяснили в
первые дни еще, но когда случалось проходить, прибавлял шагу, потому что не
мог умом понять, откуда эта вода среди вечной мерзлоты в сезон, когда
средняя температура на поверхности минус тридцать пять.
Впереди фонарик мой засек человека. Он копошился у штабеля запасных
труб воздухообеспечения. Без сомнения, я спугнул его. Или курил, или, прошу
прощения, нужду справлял. На всякий случай я замедлил шаг, а когда подошел,
узнал Метляева. Он не был рад моему появлению и с трудом скрывал это. Я же
еще имел глупость спросить: "Чего ты здесь?" Не сиди в его памяти мое
"потрясное" исполнение "Татьяны", послал бы он меня в самые глубокие
горизонты, но был он, видимо, человек благодарный и, несмотря на мою
"салажность", признался, что заказ на взрывчатку всегда делает с запасом,
потому часто остается. Тащить ее на склад - целое дело. Вот и припрятывает
по штрекам, зато завтра тащить меньше. Начальство узнает - срок. И даже
интонацией не намекнул, чтоб я не проболтался. По его мнению, если человек
способен с надрывом в голосе исполнить "...Перестаньте рыдать надо мной,
журавли!" - будь он сто раз салага и комсомолец, такой не продаст! Для
опытного зэка, мягко скажем, весьма легкомысленная концепция. Позже я не раз
обнаруживал у зэков-долгосрочников, конспираторов и хитрецов самые
неожиданные слабости-причуды, способные при стечении обстоятельств
перечеркнуть весь не вообразимый для обычного человека опыт неволи.
Назавтра я проторчал в аккумуляторной и опоздал на планерку. Когда