"Игорь Борисенко, Денис Лапицкий. Вариант 'Ангола' " - читать интересную книгу автора

подстерегают в пути? С чем предстоит столкнуться? Удастся ли выполнить
задание? Смогу ли я вернуться на родину?
- Надеюсь..., - повторил я.
Она подошла ко мне и обняла. На какую-то долю секунды у меня возникло
желание оттолкнуть ее, но в следующее мгновение я сильно прижал ее к груди.
- Мама...
У меня аж сердце екнуло, когда я, впервые за три последних года, снова
назвал ее мамой. Как ни странно, мы так и не стали разговаривать - но только
лишь потому, что я вдруг почувствовал: я понимаю маму и без слов. Думаю, она
чувствовала то же самое.
Встал я затемно, оделся. Пока пил чай, мама сидела напротив, и не
спускала с меня глаз, словно пыталась запомнить до самой мелкой черточки.
Потом я сунул в мешок пирожки с капустой, которые она испекла, пока я спал,
обнял маму, и вышел. Теперь сверток, положенный под верхний клапан мешка,
грел мне бок, напоминая о доме.
Совсем скоро я окажусь на борту самолета, который понесет меня на
восток. Сначала Казань, потом Свердловск, а потом - Томск. А вот куда мне
предстоит отправиться из Томска, я пока не знаю... Откуда мы пойдем морем в
Анголу, на чем? Ничего неизвестно. Позже узнаете, сказал Стерлигов. Понятное
дело, секретность...
Но имелась и еще одна причина, по которой у меня было неспокойно на
душе.
Зоя. Дочь Прохорова.
Когда я впервые увидел ее, она была несколько угловатой, застенчивой
девушкой: простенькое платьице, быстрые взгляды искоса, длинная каштановая
челка. Пока мы в кабинете ее отца сражались с отчетами экспедиции или с
данными геологической разведки, ее даже и заметно-то не было: принесет
крепкого чаю в больших белых чашках да тарелку с бутербродами, "Папа, больше
ничего не нужно? Нет-нет, Зоюшка, ступай", вот и все. Зоюшка... Я ни разу не
слышал, чтобы ее так звал кто-нибудь, кроме отца.
Потом все изменилось - между нами изменилось. Не то чтобы сильно, но...
А после ареста (то есть "ареста") ее отца она исчезла из Москвы. Самые
бестолковые шептались - мол, "и ее тоже", другие говорили, что она всего
лишь уехала к родне - не то во Владимир, не то в Рязань. Я так и не сумел
выяснить, куда же она запропала, а потом подумал - может, так оно и лучше,
что уехала? Или... Или я просто заставил себя в это поверить?
- Саша, мы приехали, - раздался голос над ухом.
- Что? А, простите, Ивар Казимирович. Задумался...
Оказывается, мы уже были на аэродроме. Круминьш даже успел переговорить
с бойцом охранения и показать ему документы. Тот поправил висевший на плече
ППШ, взял под козырек, и поднял шлагбаум.
На летном поле дул пронизывающий ветер. В полусотне метров от нас
толстым зеленым дельфином замер самолет с красной звездой на фюзеляже. От
кабины к хвосту тянулся тросик антенны, на спине вздувался прозрачный
пузырь - блистер с пулеметной турелью. Я поплотнее запахнулся в плащ,
подхватил походный мешок - второй взял Круминьш.
- Ивар Казимирович...
- Ничего, Саша, ничего, - Круминьш чуть заметно улыбнулся. - Знаете, я
бы с радостью отправился с вами... Но, видать, уже не судьба.
Он покосился на свой протез.