"Ирина Борисова. Хозяйка" - читать интересную книгу автора

и всех засыпало стопкой уведомлений.
Сдавая отчет в пенсионный фонд, я много раз запускала программу, занося
каждый раз по-новой все наши банковские реквизиты и номера паспортов, потому
что исправлять в программе у меня не получалось, зато теперь я знаю все наши
данные наизусть, и если кто-нибудь вдруг предложит прислать нам миллион
долларов, я сразу скажу номер счета.
Саму программу я ходила сдавать семь раз, сдав ее, изможденная, поехала
домой, и пьяница, сидящий передо мной в метро, увидев меня, расплакался от
жалости и уступил мне место.
Я долго пыталась написать о своей работе бухгалтером, и у меня ничего
не получалось, но, взявшись делать программу по подоходному налогу, я
поняла, что она у меня получается еще хуже, и что я очень плохой бухгалтер,
и тогда я села и с горя написала этот рассказ.


Начало бизнеса.

Музей-квартира Кржижановского помещалась на первом этаже особняка на
Петроградской, с сохранившимися витражами на широкой светлой лестнице. Две
комнаты квартиры был, собственно, музей, с кожаным диваном Кржижановского, с
планом ГОЭЛРО, разукрашенным разноцветными лампочками, с большим стеклянным
глобусом на огромном дубовом письменном столе. Стеллаж с книгами
Кржижановского в старинных кожаных переплетах простирался во всю стену, за
стеклянной витриной хранились вещи Кржижановского, его архив занимал
несколько шкафов. Третья комната представляла собой нечто среднее между
запасником и служебным помещением, ее мы и приспособили под офис.
В мои обязанности смотрителя входило вытирать с экспонатов пыль,
проводить экскурсии по музею, наблюдать за посетителями. Посетители
случались крайне редко - разве в дождь забредала какая-то бездомная парочка,
да и та, сконфуженно потоптавшись несколько минут перед глобусом и диваном,
скоро покидала крохотный музейчик. Последнюю экскурсию я приняла еще во
времена талонов, когда группу воронежских энергетиков, приехавших на
какой-то свой симпозиум, заволокли по программе еще в музей-квартиру, и
недоуменные энергетики, посматривая на часы, нетерпеливо озирались, мечтая,
верно, рвануть поскорее по магазинам.
Наши первые попытки ведения бизнеса были нетверды, голоса были еще
нетренированны, мы с Гришей путали цены, мельтешили, дружно заверяли
звонящих клиентов, что приборы, которые Гриша до последнего винтика собирал
дома сам, делает предприятие, что тоже было истинной правдой. Из десяти
позвонивших один захотел прийти посмотреть, приглашать клиента, кроме
музея-квартиры, было некуда, тогда и состоялся ее дебют в качестве офиса.
Теперь я уже, кажется, не помню самого первого принятого в
музее-квартире клиента, я совершенно забыла, кто был этот дорогой для нас
человек, заинтересовавшийся распылителем, и как мы выдавали служебную
комнату за офис арендующей музейную площадь фирмы в первый раз. Я помню, как
это было поставлено позднее на поток - на дверь вешалась красивая табличка с
названием нашего тогда еще ИЧП, модели экспонатов выносились в кладовку,
вместо них на стену помещался блестящий календарь с нашим логотипом, на
столе лежали справочники, стоял купленный по случаю факс, на тумбу красного
дерева, где раньше красовался бюст Кржижановского, выставлялся