"Хорхе Луис Борхес. Чернильное зеркало" - читать интересную книгу автора

хвала и превознесение Господа, раздачу наград в школах,
фигуры птиц и царей, хранящиеся в самом сердце пирамид, тень
быка, на котором покоится земля, и рыбы, на которой стоит
бык, пустыни Всемилостивого Бога. Он увидел вещи
неописуемые, такие, как улицы, освещенные газовыми рожками,
и кита, который умирает при звуках человеческого голоса.
Однажды он велел мен показать ему город, который называется
Европа. Я показал ему главную улицу и полагаю, что именно
тогда в этом многоводном потоке людей, одетых в черное, и
нередко в очках, он впервые увидал Закутанного.
С того времени эта фигура - иногда в костюме суданца,
иногда в военной форме, но всегда с лицом, закутанным
тканью, - присутствовала в видениях. Он бывал там всегда, но
мы не догадывались, кто это. Со временем видения в зеркале,
поначалу мгновенные и неподвижные, стали более сложными: мои
требования исполнялись незамедлительно, и тиран это
прекрасно видел. Под конец мы оба очень уставали. Жестокость
виденного утомляла. Это были бесконечные расправы, виселицы,
членосечения, услады лютого палача.
Так нас застало четырнадцатое утро месяца бармахат. На
ладони начерчен чернилами круг, ладан брошен на угли,
заклинания сожжены. Мы были вдвоем. Болезный велел мне
показать ему настоящую казнь. Без помилования, потому что
душа его в то утро жаждала лицезреть смерть. Я показал ему
солдат с барабанами, расстеленную бычью шкуру, людей,
алчущих зрелища, палача с мечом правосудия. Он восхитился
палачом и сказал мне: "Это Абу Кир, казнивший твоего брата
Ибрагима, это тот, кто пресечет твой удел, когда мне будет
дарована наука вызывать эти фигуры без твоей помощи". Он
попросил привести осужденного. Когда его привели, он онемел,
ибо это был тот самый загадочный человек, закутанный в белое
полотно. Он велел мне приказать, чтобы перед казнью с него
сняли покрывало. Я бросился ему в ноги со словами: "О царь
времен и всего сущего, о смысл дней, этот образ не таков,
как остальные, ведь нам не ведомо ни имя его, ни кто его
родители, ни из каких он краев, и я не осмеливаюсь снять с
него покрывало, чтобы не совершить то, за что придется
держать ответ". Засмеялся Болезный и поклялся, что, если
содеянное окажется грехом, возьмет он грех на себя. Он
поклялся в этом на мече и Коране. Тогда я велел раздеть
приговоренного, бросить его на расстеленную бычью шкуру и
сорвать покрывало. Все так и сделали. Ошеломленному взору
Якуба предстало наконец лицо, которое было его собственным.
Его охватил безумный страх. Я недрогнувшей рукой сжал его
дрожащую правую руку и повелел ему смотреть на свою смерть.
Он был целиком во власти зеркала и даже не попытался отвести
взгляд или вылить чернила. Когда меч в представшем ему
видении обрушился на повинную голову, он вскрикнул - голос
этот не смягчил моего сердца - и замертво рухнул на пол.
Слава Предвечному, тому, у кого в руках ключи безмерной