"Алекс Бор. Эффект пристутствия (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

станет выступать. Верила, что он отменит концерт, прислушавшись к ее
взволнованно сбивчивым, порывистым словам...
Но Слав не послушался, вышел на сцену... Слав Русин, самый популярный
эстрадный певец конца двадцатого столетия...
До напряженного Таниного слуха донеслись первые слова знакомой песни.
Таня слышала эту мелодию множество раз, - когда, презрев летний отдых у
моря, осталась в городе, засела в фонотеке, с утра до вечера прослушивая
старинные записи, крутила ролики хронофильмов, запечатлевших последние
выступления Русина. Выступления, которые почему-то в свое время не
привлекли внимания видеокамер, и потому институту Времени пришлось
снаряжать специальные экспедиции в конец двадцатого-начало двадцать
первого века, чтобы запечатлеть выступления знаменитого артиста. И его
гибель... Нелепую смерть от пули, хладнокровно выпущенной рукой наемного
убийцы. Что из того, что преступника, снайпера-профессионала, много лет
воевавшего наемником в разных странах мира, поймали сразу же, и, не
дожидаясь наряда полиции, линчевали тут же, на месте преступления...
Певец-то все равно умер, разрывная пуля попала прямо в сердце и прошла
навылет...
И Таня, когда просматривала страшные хронофильмы, почему-то всегда
чувствовала себя виноватой в смерти Слава Русина. И это казалось ей очень
странным, можно даже сказать, нелепым: в чем она может быть виновата, если
певца убили более ста пятидесяти лет назад, если ее, Тани, в то время еще
не было на свете? И не только ее, но и мамы с папой, бабушки с дедушкой.
Если даже прабабушка еще не родилась, а ведь ей сейчас больше ста лет...
Артист тем временем допел первую песню. Тугие аплодисменты разорвали
наступившую было тишину после мгновенно - словно ей не хватило дыхания -
смолкнувшей музыки. Артист галантно поклонился зрителям и застыл в центре
золотисто-желтого пятна падающего на сцену света, устремив взор вверх, к
невидимому за бетонными плитами потолка голубому небу. На твердой шее туго
натянулись, готовые разорваться от нечеловеческого напряжения, пунцовые
вены. Затем Слав Русин подошел к краю сцены, открыто глядя в глаза
невидимым в темноте зрителям. Его суровый, но вместе с тем добрый взгляд
был тверд, и в этот странный миг, служивший паузой между двумя песнями -
только что отзвучавшей и той, звуки которой должны были политься со сцены
- певец показался Тане еще больше похожим на Иисуса Христа...
Слав Русин подошел к музыкантам, что-то сказал им, и черные коробки
усилителей, установленные по периметру сцены, донесли до Таниного слуха
воркующее дыхание бьющихся о каменный берег морских волн. Это было
музыкальное вступление к самой любимой Таниной песне. "Чистые волны
ласкового моря". Эту песню любили и современники певца. Таня вспомнила
кричащие заголовки газет, которые завтра известят утомленных житейскими
заботами людей о том, что " трагически погиб известный поп-исполнитель,
автор знаменитого шлягера, не сходившего с высших ступеней национального
хит-парада в течение двух лет..." Вспомнила, и ей стало по-настоящему
страшно. Сейчас она отдала бы многое, чтобы Слав ушел со сцены. Подвернул
бы ногу. Потерял сознание. Просто вспылил бы, разозлившись на своих
музыкантов. Только бы отделили его от опасного зрительного зала плотные
кулисы, которые разделяют сейчас не сцену и зрителей, а жизнь и смерть.
Жизнь и смерть человека, кумира молодежи начала прошлого века...
Таня почувствовала, как уши заволокло чем-то дурманяще вязким и