"Алекс Бор. Ах, прица-тройка, перестройка! (фрагмент ненаписанного романа)" - читать интересную книгу автора

возбуждающую грудь (Наталья почему-то не носила лифчиков), Геворкянц
как-то странно заулыбалась и зачем-то наклонила голову набок. Испугавшись,
что меня кто-то сейчас увидит, я отпустил Геворкянц, однако она осталась
стоять у стены. На лице Натальи светилась радостная, чуть заискивающая
улыбка, глаза, хитровато прищуренные, зовуще смотрели на меня, и грудь без
того не маленькая, поднялась еще выше. Вся поза Геворкянц красноречиво
свидетельствовала о том, что она не против, чтобы эксперимент повторился,
но на более высоком уровне.
Я пожал плечами, повернулся и пошел прочь, вниз по лестнице. Геворкянц
направилась за мной. Перед первым этажом она обогнала меня, повернулась ко
мне и игриво подмигнула.
После чего не раз, как бы между прочим, намекала мне: приходи ко мне в
гости в общежитие...
Будто бы в общежитии ей не с кем было заняться физзарядкой в постели!
Так что я избегал общаться с Геворкянц. Как только я видел перед собой
ее ослепительную улыбку, мне хотелось зажмуриться или убежать за тридевять
земель. Однако мы учились в одной группе, и мне изредка приходилось
сдерживать свою неприязнь, так как с одногруппниками ссориться не резонно.
Тем более с комсоргом.
- Так ты пойдешь на собрание?
- Нет, наверное, - ответил я. Мне хотелось позлить Геворкянц.
- Ну, Андрюшенька, пожалуйста, приходи, - заканючила Геворкянц. - С
меня же спросят, почему я не обеспечила явку. Неужели тебе меня не жалко?
Ох, уж эта ее манера разговаривать! Говорит - словно вязкий елей льет.
Или угощает приторным сиропом. И так она общается не только со мной -
просто у нее такая манера разговаривать. Поэтому, кстати, никто из 25-й
группы не отзывается о ней положительно. А уж если высказали свое мнение
девушки из 25-й группы, то это кое-что значит. Для меня, во всяком
случае...
- Не жалко, - ответил я.
- Почему? Неужели я такая нехорошая? Ну почему ты ко мне так плохо
относишься? Разве я когда-нибудь сделала тебе что-то плохое?
- Ладно, отвали, - грубо оборвал я Геворкянц. - На нервы действуешь.
- Фу, какой ты противный! - Геворкянц обиженно передернула плечами и
удалилась.
Наверное, действительно обиделась. Но на людей, подобных этой
Геворкянц, нормальные слова не действуют. Когда начинаешь с ними
разговаривать нормальным языком, они приходят к странному выводу, что
вправе претендовать на твое расположение. И даже на дружбу. Так что
приходится изредка ставить на место, чтобы не забывались.
- Андрей, что она к тебе привязалась? - услышал я за спиной.
Это была Танька Кедрина. Из 25-й группы. "Наш человек в Гаване".
- Зовет на комсомольское собрание, - ответил я.
Танька стояла в коридоре около окна. Джинсы "Тверь". Рубашка навыпуск.
Сумка "Адидас" через плечо. Ну прямо современная вариация на тему
"Кармен".
А вообще-то Танька девчонка ничего. Симпатичная и обаятельная. В
отличие от Геворкянц... В ее взгляде есть что-то инопланетное. Когда я ей
об этом сказал - год назад, когда мы были в колхозе перед первым курсом, -
Танька не растерялась: