"Последний шанс" - читать интересную книгу автора (Лэндис Джил Мари)

8

Два дня спустя Лейн стоял на веранде Рейчел. На полу лежали длинные тени, чередующиеся с полосами солнечного света. Держа шляпу в руках, Лейн терпеливо ждал, когда же кто-нибудь отзовется на его вторичный стук. Но никто не отзывался. Он повернул дверную ручку и обнаружил, что дверь не заперта. Оглянувшись через плечо, он окинул взглядом улицу, а потом вошел в прихожую.

Он захлопнул за собой дверь, постаравшись произвести при этом как можно больше шума, и услышал, как голос Рейчел прозвучал со второго этажа:

– Я здесь, наверху, Дельфи.

Улыбнувшись, Лейн вбежал наверх через две ступеньки. Поднявшись на второй этаж, он остановился в открытых дверях большой спальни, выходящей окнами на улицу. Комната Рейчел была именно такой, какой он ее себе представлял – нежно-женственная, красивая – совершенно такая же, как сама Рейчел. Как и повсюду в доме, в своей комнате Рейчел тоже использовала кремовые и желтые цвета, добавив к ним яркие пятна розового и темно-зеленого. Живые цветы украшали туалетный столик, стоявший у широкого окна и задрапированный кружевом. Легкий ветерок шевелил прозрачными занавесками и перебирал цветочные лепестки в хрустальной вазе.

Рейчел было не видно, но Лейн слышал, как она двигается за ширмой, обитой легкой тканью в крупных розах. Ее роскошные темные волосы виднелись над ширмой. Лейн видел, как она подняла руку с длинными тонкими пальцами. Он шагнул в комнату, и под его ногой скрипнула половица. Он застыл на месте.

– Дельфи, дайте мне, пожалуйста, капот. Он на кровати.

Лейн заметил длинное атласное одеяние вычурного фасона, лежащее на кровати. Он бросил шляпу туда же и, подняв капот, обнаружил, что держит в руках целую груду оборок. Он встряхнул капот, держа его на вытянутой руке, затем на миг прижал к себе, а потом двинулся к ширме, стараясь ступать как можно легче.

Молодой человек втянул голову в плечи, чтобы Рейчел не могла увидеть его поверх ширмы, и подал ей капот.

– Как вы погуляли? – спросила молодая женщина и добавила, не дожидаясь ответа: – Надеюсь, Тай не перемажет все там, внизу? Вы еще не дали ему поесть?

Лейн стоял молча, опершись бедром о туалетный столик и скрестив руки на груди. Рейчел вышла из-за ширмы, резко остановилась и изумленно раскрыла рот при виде Лейна. Прежде чем она успела запахнуть полы своего халата, он имел удовольствие заметить ее изящную фигуру, облаченную в черный корсет, черные панталоны и чулки. Даже кружевные подвязки с рюшками, поддерживающие чулки, были черного цвета.

Она стояла в одних чулках, без туфель, сжимая полы капота у горла и на талии. Но это не спасло ее от взглядов Лейна. Он засмеялся, оттолкнулся от столика и шагнул к ней.

– Убирайтесь! – Она так крепко сжала полы капота, что кончики ее пальцев побелели.

Он попытался улыбнуться.

– Я ожидал не совсем такого приветствия. – И он сделал еще один шаг.

Она отступила.

– Вас никто не приветствует. Прошу вас уйти, пока Тай и Дельфи не вернулись с прогулки.

– Черт побери, почему вы в такой ярости?

– Я полагаю, это вам известно.

– Вы все еще злитесь, что я привез Тая так поздно?

– Нет.

– Могу ли я узнать, что же с вами случилось?

– Полагаю, вам хорошо известно, чем я огорчена.

Она прошла мимо него и села на стул перед туалетным столиком, все так же сжимая полы капота.

Лейн нахмурился, глядя на ее отражение в зеркале и размышляя о том, чем же она раздосадована и не сможет ли он ласковыми речами быстренько ее успокоить.

– Вы узнали, что я дал Таю пострелять из револьвера?

– Я узнала гораздо больше.

– Продолжайте, Рейчел.

Она взяла с туалетного столика простую сережку из черного гагата.

– Я хочу, чтобы вы ушли. Немедленно.

Подойдя к ней сзади, он положил ладони ей на плечи. Она напряглась и попробовала сбросить его руки движением плеч. Взгляды их скрестились, встретившись в зеркале.

Она встала, заставив его отступить. Капот распахнулся, блеснул черный атлас. Она опять плотно запахнула капот и обернулась.

– Тай рассказал мне все о «леди» из салуна, о ее «хорошеньком узком лифе» и о том, как она выставляет напоказ свои прелести.

– Это не то, что вы думаете…

– Я пытаюсь изменить свою жизнь, Лейн. Я вышла, наконец, из тумана боли, вины и потрясения, вызванного тем, что сделал Стюарт, и намерена опять сама управлять своей жизнью. Я больше не позволю Маккенна указывать, как мне жить, и, разумеется, я не намерена позволять вам дурачить меня.

– Я все вам объясню, если вы присядете на минуту.

По ее глазам молодому человеку было видно, что она смущена и потрясена. Она опять подошла к туалетному столику и протянула руку за второй серьгой. И только когда она попыталась продеть серьгу в дырочку на ухе, стало заметно, как сильно дрожат у нее руки. Она сидела спиной к Лейну, но он хорошо видел ее отражение в зеркале. Он видел, что в глазах ее блестят слезы, и молча выругал себя.

Подойдя к ней, он протянул руку.

Она обернулась и посмотрела на его раскрытую ладонь, потом на лицо и положила гагатовую сережку ему в руку. Не говоря ни слова, Лейн коснулся ее уха кончиками пальцев и ощутил, какое оно теплое, нежное и мягкое. Найдя малюсенькую дырочку на мочке, он не торопясь, осторожно вдел крючочек. Потом отошел.

Рейчел опять повернулась к зеркалу. Когда она заговорила, голос ее был тверд.

– Вы поцеловали меня, ушли отсюда и поехали прямо к ней.

– Я не Стюарт…

– Вы смеялись, пока ехали в салун? – Зеркало отразило ее глаза. В них была горечь. Ее опять предали. – Вы были в восторге, что вам удалось разжечь и взволновать мисс Рейчел? Представляю, как славно посмеялись вы с вашей леди в лифе, когда лежали с ней в постели.

Он обхватил ее руками и заставил повернуться к нему лицом. Когда он ее отпустил, шелковый капот распахнулся и соскользнул с плеч. Охваченная яростью, Рейчел не обратила на это внимания. Зато Лейн обратил. Его взгляд скользнул к вырезу корсета, к соблазнительной плоти под черным кружевом.

– Я скажу это один раз – и навсегда, – проговорил Лейн, когда к нему вернулась способность соображать. – Я никогда ни с кем не спал в этом проклятом городишке. В ту ночь, когда я ушел от вас, я поехал прямиком на ранчо и оставался там, а назавтра мы с вами встретились на улице.

– Вы хотите сказать, что мой сын – лжец?

– Нет. Я хочу сказать, что ваш сын не имеет ни малейшего представления о том, почему я остановился у салуна и сказал этой женщине, где меня можно найти. Речь идет о деле.

– О деле!

– Я прошу вас верить мне, Рейчел. Я прошу вас доверять мне. Если бы я мог рассказать вам, что происходит, я рассказал бы. Но я не могу. Ни сейчас, ни, может быть, потом.

Она хотела поверить ему – он видел это по ее глазам. Он не осуждал ее за этот гнев и подозрение – после того, что она пережила со Стюартом Маккенна. Но ему страшно хотелось убедить ее, что на его счет она ошибается.

– Рейчел! – Он тронул ее за руку.

– Вам нужно идти, – прошептала она. – Тай вернется…

– Я никуда не уйду, пока вы не скажете, что верите мне.

Она попыталась отнять руку, но он не пускал. От прерывистого дыхания грудь ее под корсетом соблазнительно вздымалась и опускалась. Она закрыла глаза, пытаясь облечь свои мысли в слова.

– Я очень много думала и решила, что для Тая и для меня будет лучше, если вы перестанете у нас бывать, – проговорила молодая женщина.

Этого он не ожидал от нее. От кого-нибудь – но от Рейчел? От его мисс Рейчел?

А он-то думал, что она всегда будет на его стороне – что бы о нем ни говорили, что бы он ни натворил когда-то.

Он медленно окинул ее взглядом.

– Опять в черном? Маккенна одолели вас, не так ли?

– Вовсе нет, – сказала она протестующе. – Сегодня вечером празднуют приезд Роберта. Я надела черное, чтобы свекрови не пришлось из-за меня извиняться.

– Так Роберт Маккенна вернулся? Когда он вернулся?

– Почему вы спрашиваете?

Увидев, что она мгновенно заметила его внезапный интерес, он велел себе быть осторожнее.

– Это объясняет перемену в вашем сердце, – ответил он. – Сколько же он здесь пробудет?

– Понятия не имею. – Рейчел протянула руку к щетке для волос и принялась вертеть ее то так, то эдак.

И вдруг ее насторожила направленность его вопросов, и она возразила:

– Это ведь вас не касается, не так ли?

– Меня касается все, что связано с вами.

– Я обдумала то, что произошло тогда вечером, и намерена прекратить всю эту чепуху, пока она не завела нас чересчур далеко.

– Вы остались благоразумной мисс Рейчел, что бы вы ни чувствовали.

И Лейн попытался привлечь ее к себе, но она уклонилась и стояла на своем:

– Я уже сказала, что Тай слишком привязался к вам. Я должна подумать и об этом.

– Ценой своих собственных чувств?

– Он мой сын. Вы исчезнете из нашей жизни, а нам с ним жить и жить – вдвоем. Я не хочу, чтобы ему было больно.

Эти слова заставили его замолчать. Рейчел права! Тай уже относится к нему с благоговением. Молодая женщина внимательно смотрела на него, полагая, что он уйдет из ее жизни просто потому, что она того требует.

Если бы он был не таким плохим человеком, он так и сделал бы, но Лейн никогда не претендовал на звание неплохого человека. И он был гораздо сильнее ее. Его руки скользнули с ее плеч ниже, и он притянул ее к себе, не давая ей вырваться. Он посмотрел на ее лицо, поднятое к нему, на вызывающе сжатые губы, на глаза, в которых пылал гнев.

– Чепуха? Мы еще не кончили наше с вами дело, Рейчел. И вы считаете, что можете попросить меня удалиться и все забыть?

– О чем вы говорите? – прошептала она.

– Я говорю вот об этом. – И его губы слились с ее губами, которые он раздвинул языком.

В ответ она уперлась ладонями ему в грудь, но Лейн, не обращая внимания на ее не очень упорную попытку освободиться, длил свой пылкий поцелуй до тех пор, пока ее сопротивление не прекратилось.

На долгое мгновение он с замиранием сердца погрузился в ее благоухание, в опьяняющий запах розовой воды, в шелест ее платья. Он хотел поглотить ее, вобрать ее в себя. Он сжал ее еще крепче. Она испустила тихий протестующий стон, прижавшись к нему, ее рот жаждал его поцелуев, это было очевидно. Не прерывая поцелуя, он отпустил ее руки и почувствовал, что она слабеет.

Плавным движением Лейн подхватил ее и поднял на руки. Она непроизвольно обняла его за шею. Он подошел со своей ношей к кровати. Когда он, опуская ее на покрывало, отрывался от ее губ, оба они прерывисто дышали. Рейчел посмотрела на него из-под густых темных ресниц, ее глаза потемнели от страсти, и тугой узел волос распустился. Она положила руку на грудь, прикрытую корсетом. Под блестящей тканью, как спелые ягоды, соблазнительно обрисовались ее соски.

Его глаза были близко-близко. Его возбужденное мужество говорило о том, как она на него действует.

– Вы не хуже меня знаете, что между нами есть нечто такое…

Она смутилась, но возразить было нечего.

– Вы с ума сошли!

– Сошел с ума? Потому что решил, будто между нами может что-то быть, несмотря на то, что вы были моей школьной учительницей, а я – всего-навсего ничтожный ганфайтер?

– Дело совсем не в этом…

– Отчасти в этом, и вы это знаете, Рейчел. В том, что здесь происходит, я понимаю не больше вашего. Но я по крайней мере признаюсь, что со мной происходит то же самое. Разве вы не можете быть честной перед самой собой, Рейчел? Вы когда-нибудь посмотрите в лицо своим чувствам?

В ожидании ответа он покусывал ее губы, а пальцы его гладили пульсирующую жилку у нее на шее. Она задрожала и схватилась за его рубашку.

Приняв ее молчание за согласие, он наклонился и поцеловал ее шею, потом провел кончиком языка по ключице. Когда он охватил ладонью ее грудь, сердце у нее забилось с головокружительной быстротой.

– Поцелуй меня, Рейчел. Дай себе волю.

Она вздохнула, сдаваясь, провела дрожащими руками по его рубашке и, обняв его за шею, притянула к себе его голову и поцеловала долгим старательным поцелуем. Он прижался к ней теснее, вдавил в нее свои бедра, и по всему ее телу опять пробежала дрожь. Она застонала и приподнялась, запустив пальцы в его волосы, прижимаясь губами к его рту, языком поощряя его к продолжению.

Он был тверд, как камень, его бедра двигались, отвечая на ее поцелуй, на каждое ее движение; она прерывисто дышала ему в лицо.

– Ты потрясающе красива, Рейчел, – прошептал он ей в шею. – Ты всегда была очень красива.

Его слова окончились вздохом – он припал губами к ее пышной груди.

Она изогнулась под ним, громко заглатывая воздух, а он впился губами в ее сосок через тонкий шелк. Он тяжело дышал, проведя губами по ее телу, руками он провел по изгибам ее бедер. Он не давал ей пошевелиться, подбирая ее под себя.

– Лейн, перестань… пожалуйста…

Он расслышал ее слова, несмотря на жар страсти, и уронил голову ей на грудь.

– Самое время просить меня перестать.

С разметанными по покрывалу волосами, окружающими ее, как нимб, с губами, распухшими от его поцелуев, она была похожа на падшего ангела. Увидев ее глаза, он одумался. Она была ошеломлена и смущена; она смотрела на него с опаской, не веря, что у нее есть над ним хоть какая-то власть.

Он притянул ее руку вниз, на выпуклость, пульсирующую под грубой тканью его брюк.

– Это нельзя подделать, Рейчел.

– Пожалуйста, Лейн, не нужно делать из меня дурочку. Я этого не вынесу.

Он отстранился от нее, сел на кровати, рывком усадил Рейчел рядом с собой. Протянув руку, он пропустил ее волосы между пальцев, уложил их ей на плечи, перекинул прядь на грудь.

– Тебе так идут распущенные волосы.

Она быстро глянула на дверь и сказала, облизнув губы:

– Лейн, уходи, пожалуйста. Они могут прийти с минуты на минуту.

Он встал, испытывая мучительное желание обнять ее, овладеть ею. До этого момента он был уверен, что его сердце слишком ожесточилось и что он не в состоянии испытывать такие буйные чувства.

– Вы можете честно сказать мне, что не хотите больше меня видеть? – спросил он.

Она медленно моргнула раз, потом другой, словно освобождаясь от транса. Потом отвела волосы назад и попыталась накинуть капот на плечо.

– Пожалуйста, дайте мне время подумать…

Он перегнулся через нее и взял шляпу, лежащую на кровати.

– Поезжайте в гости, Рейчел. Я не стану вас тревожить. Если вы решите, что не можете, как и я, сопротивляться тому, что происходит между нами, – вы знаете, где меня найти.

Он сделал все, что мог. Больше ему нечего сказать. Он надел шляпу и быстро сбежал вниз. Спустившись, он услышал детский голосок, а потом ответ Дельфи. Тай и экономка возвращались с прогулки. Не имея никакого желания встречаться с ними, молодой человек бросился по коридору в противоположном направлении, проскользнул в кухню и выбежал из дома через заднюю дверь, туда, где у него был привязан Шильд.

Он вскочил в седло; сердце его все еще сильно билось. Отъезжая, он оглянулся через плечо. Рейчел не было в окне спальни, только легкий ветерок шевелил кружевные занавески. Он и не надеялся увидеть ее в окне или услышать, как она зовет его по имени, но все же оглянулся. Ей нужно время подумать о том, что он ей сказал, о том, что он заставил ее почувствовать. Если она и в самом деле захочет, чтобы он ушел из ее жизни, пусть будет так. А пока он оставит ее, чтобы она приняла решение. Сам же он займется своим делом, памятуя о том, что такая разумная женщина, как Рейчел Олбрайт Маккенна не может принять необдуманного решения, о чем бы ни шла речь.

Вечер был жаркий не по сезону. Ни малейшего дуновения ветерка не проникало в комнаты через эркеры с широкими окнами, выходящими на фасад изящного особняка в стиле королевы Анны, в который Лоретта и Стюарт Маккенна превратили старый жилой дом на ранчо «Тени гор». Сорок человек гостей, съехавшихся со всего штата, сидели вплотную на стульях, расставленных вдоль стены, лицом к противоположной стене музыкальной комнаты, где стояла Мэри Маргарет и читала свое новое поэтическое произведение.

Рейчел сидела рядом с Робертом Маккенна в первом ряду, от всей души сожалея, что не заняла места где-нибудь сзади, чтобы можно было незаметно ускользнуть. А теперь она попала в ловушку и сидела, опустив глаза на черный веер, вышитый бисером, крепко стиснув его в руках. Она разжала руку, только когда с треском сломалась одна из тоненьких пластинок из слоновой кости.

В четырех футах от зрителей стояла Мэри Маргарет, закутанная в длиннейший отрез черного шелка, отороченного кроваво-красным кружевом; ее рыжеватые волосы падали ей на плечи и опускались до локтей, подобно колеблющемуся плащу. Стиснув руки под пышной грудью, она возводила глаза к небесам, словно созерцая призраки парящих там небожителей. И хотя Мэри Маргарет не назвала имени Лейна, все поняли, что героем отрывка, который она декламировала, был именно он.

Рейчел не смела глянуть на свекровь, сидевшую перед огромной урной с оранжерейными цветами, лицом к собравшимся друзьям. Да это было и ни к чему. Она и так чувствовала с трудом подавляемую злобу, которая волнами исходила от Лоретты. Лицо свекрови пылало, губы, которые она пыталась сжать, дрожали. Рейчел не завидовала тому, что ждет Мэри Маргарет после того, как уйдет последний гость.

Рейчел почувствовала, как Роберт смущенно ерзает на своем стуле. Они просидели уже почти час, заключенные в эту душную комнату. Наклонившись к молодой женщине, Роберт прошептал ей на ухо:

– Мама на самом деле вот-вот взорвется, как вулкан, или это только мне кажется?

Рейчел кинула на свекровь взгляд из-под опущенных ресниц. Такое впечатление, что Лоретту, по меньшей мере, хватит удар. Невидящим взглядом она смотрела куда-то над головами сидящих гостей. Голос Мэри Маргарет поднялся на октаву. Мрачный герой ее поэмы подходил к дому своей возлюбленной дамы. И там при вспышке выстрела умер на ее руках с пулей, застрявшей «подле его безрассудного сердца».

Декламация пошла крещендо, когда Мэри Маргарет, возопив «безрассудное сер-р-рдце», поднялась на цыпочки и простерла руки к потолку так, что они колыхались взад-вперед у нее над головой. Она раскачивалась, словно борясь с сильным ветром, и руки ее извивались.

– Боже правый, – прошептал Роберт.

Он начал бурно аплодировать, вскочив на ноги, потом мгновенно оказался подле своей тетки. Он обхватил ее руками, и это движение произвело эффект опрокинутого ушата воды, положив конец громогласной вибрации. Роберт принялся похлопывать старую деву по спине, поздравляя ее.

Потом, обняв ее за плечи, обернулся к онемевшей публике и попросил:

– Пожалуйста, похлопайте моей тетушке за удивительную сценическую интерпретацию ее же собственного произведения. Вот это приветствие! Вряд ли можно представить себе что-то более приятное по возвращении домой. А теперь, я уверен, матушка будет рада, если все перейдут в столовую, где сервирован десерт и шампанское.

Рейчел смотрела, как ее деверь провожает Мэри Маргарет к табурету, стоящему у фортепьяно. Он ласково поглаживал тетушку по плечу, пока ее ярко-красное лицо немного не остыло. Рейчел еле слышала, что он говорит, поскольку говорил он приглушенным голосом, ей удалось поймать лишь отрывочные фразы: «очень ново…», «впечатляющее чтение…», «очень смело».

Как только Рейчел поняла, что может спокойно оглянуться и посмотреть на реакцию зала, она это сделала. Не одна женщина прятала нижнюю часть лица за распахнутым веером, в то время как мужчины старались сдержать приступы смеха. Стюарт-старший уже вышел из комнаты. Рейчел предположила, что он подкрепляется бренди и сигарой в библиотеке.

Когда в музыкальной комнате никого не осталось, кроме Мэри Маргарет, Роберта, Рейчел и Лоретты, старуха наконец поднялась. Она прошла через комнату и, дрожа от ярости, нависла над Мэри Маргарет. С каждым словом ее голос повышался на октаву.

– О чем ты только думаешь, Бог мой!

Мэри Маргарет вздрогнула, как бы выходя из транса, и уставилась на Лоретту, словно не могла понять, где она находится.

Наконец она спросила кающимся голосом:

– Что ты имеешь в виду, сестрица?

– Я имею в виду то, что ты со мной делаешь! Ты же знаешь, что говорят в городе на этой неделе о Рейчел и этом… этом… этом ганфайтере.

Роберт быстро поднял глаза, встретился взглядом с Рейчел и нахмурился. Она произнесла беззвучно, одними губами: «потом расскажу» и поднялась, надеясь незаметно ускользнуть из комнаты. От множества оранжерейных цветов, наполнявших комнату сладким тяжелым запахом, у нее немилосердно разболелась голова.

– В том, что я написала, нет ничего дурного, – фыркнула Мэри Маргарет. – Ты разговариваешь со мной так, словно Лейн Кэссиди приходил ко мне, а не к Рейчел. Я просто написала стихи о выдуманном ганфайтере. Я, по крайней мере, не принимала его у себя дома.

Рейчел не могла не заметить ревнивых и завистливых ноток, прозвучавших в голосе Мэри Маргарет, и ей стало совсем не по себе. Когда же Мэри Маргарет разразилась слезами, Лоретта повернулась к Рейчел прежде, чем та успела уйти.

– Я говорила вам, что это ни к чему хорошему не приведет. Как можно принимать такого человека! Полюбуйтесь на дело рук своих!

Застигнутая на полпути к двери, Рейчел остановилась и обернулась, пригладив тяжелую юбку своего черного бомбазинового платья.

– Я не считаю, что я в этом виновата и что вы имеете право возлагать на меня вину.

Она взглянула на Мэри Маргарет, которая, согнувшись над фортепьяно, оперлась на его крышку и закрыла лицо руками. Она рыдала просто душераздирающе. Роберт стоял подле тетки, но почти не обращал на нее внимания. Он изучал свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, висящем над мраморным камином, и поправлял воротничок и шелковый галстук.

– Простите, но у меня просто раскалывается голова. Я должна побыть на воздухе, – сказала Рейчел.

– Я пойду с вами, – и Роберт быстро отошел от тетки.

Он был одет в загородный костюм из тонкой клетчатой шерсти; у него были каштановые с рыжеватыми прядями волосы, новомодные, аккуратно подстриженные усы; движения его были изящны, но властны. Он достиг того уровня изысканной элегантности и утонченности, которых его мать так и не смогла достичь, как ни старалась.

– Давайте выйдем в сад, – предложил Роберт молодой женщине. – Судя по всему, кое-какие подробности о жизни Ласт Чанса вы для удобства опустили во время нашего разговора за обедом.

Она улыбнулась в ответ, совершенно согласная с этим предположением. С того вечера, как Стюарт привел ее в дом познакомиться с его родителями, они с Робертом стали друзьями. Хотя Роберт был младшим братом, он часто казался старше Стюарта. Он хорошо разбирался в делах и обладал проницательностью, необходимой для делового человека. Стюарт отказался заниматься скотоводством на ранчо вместе с отцом и, чтобы еще больше разозлить Стюарта-старшего, стал шерифом в Ласт Чансе. Хотя Роберт и признался ей как-то раз, что не собирается возвращаться на ранчо и вести там хозяйство, он убедил отца, что, занявшись прибыльным делом в Нью-Орлеане – импортом и экспортом, – он сможет вложить их капитал в различные предприятия, что и сделал.

Звуки музыки, доносившиеся из комнат, плыли в ночном воздухе, пропитанном запахом жасмина. Рейчел и Роберт под руку шли по просторному саду; какое-то время они молчали. Им было так хорошо друг с другом, и они не нуждались в праздной болтовне.

– Вы не могли объяснить мне, что все это значит?

Рейчел раскрыла веер и стала не спеша обмахиваться, чтобы остудить разгоряченное лицо. Они свернули за угол, прошли мимо огромной урны, из которой ниспадал яркий водопад красной герани и белой петунии.

– Четвертого июля появился один из моих бывших учеников и пригласил меня на танец на глазах у всего города. Ваша матушка узнала об этом, и на следующий же день она и Стюарт-старший явились ко мне.

– А что это за прославленный бывший ученик? Уж не какой-нибудь бродяга, герой нового стихотворения Мэри Маргарет?

– Его зовут Лейн Кэссиди. Вряд ли вы о нем слышали.

Роберт, по-видимому, задумался.

– Он не родственник Чейза Кэссиди?

Рейчел кивнула.

– Племянник. Лейн уехал из нашего города десять лет назад.

Роберт остановился у необыкновенно красивой желтой розы, охватил ее ладонью и, склонившись, зарылся носом в глубь цветка. Выпрямившись, он улыбнулся с аристократически легкомысленным видом – Стюарт никогда не умел так выглядеть.

– Вот как опасно так часто уезжать из дома, тебя все местные сплетни проходят мимо.

– Лейн прославился, и не только у нас, в Монтане. Он ничего не рассказывал о своей жизни. Очевидно, он перемещается из города в город.

Молодая женщина захлопнула веер, и он повис, покачиваясь, на украшенном кисточкой шнурке, который обвивал ее запястье. Слушая стихи о Лейне, она почувствовала себя так же глупо, как в тот вечер, когда Тай рассказал ей о лифе на шлюхе из салуна.

Неужели она действительно так неуверенна в себе, так нуждается во внимании, что готова рискнуть своей репутацией, стать объектом порицания и насмешек всего города? Она, наверное, на мгновение сошла с ума, если позволила Лейну Кэссиди убедить себя в том, что между ними есть какое-то магнетическое притяжение, что-то такое, чего нельзя избежать… И все же она оказалась в его объятиях.

Роберт вывел ее из задумчивости.

– Вы ведь ничего серьезного не испытываете к этому человеку, не правда ли, Рейчел? Если он был вашим учеником, он должен быть значительно моложе вас.

Лицо ее залил румянец, и она порадовалась, что вокруг темно.

– Он моложе всего на четыре года, но, конечно, я не испытываю к нему ничего необычного.

Не успела она еще произнести эти слова, как поняла, что это неправда. Ее чувства к Лейну Кэссиди были такими запутанными, что она не смогла бы выразить их словами. Она надеялась, что Роберт не заметил фальшивой нотки в ее голосе.

Они остановились у просторной беседки с решетками для вьющихся растений, которую Лоретта велела выстроить в саду. Оттуда был виден весь фасад дома с двумя балкончиками, шпилем и воротами. Дом окружала железная изгородь, ворота охраняли каменные львы высотой пять футов. Дом был построен из самого лучшего дерева, в каждой комнате был камин. Маккенна не пожалели денег на дом.

Смех и голоса доносились из дома как приглушенное жужжание и улетали с ночным ветерком. Опьяняющие запахи цветущих растений образовывали самую экзотическую смесь. Рейчел не заметила, что Роберт подошел ближе к ней, пока он не взял ее за руку.

– Я хочу, чтобы вы знали – я всегда готов помочь вам всем, что в моих силах, – сказал он.

Она опустила взгляд на их сплетенные пальцы, потом заглянула в его темные глаза, пристально смотревшие на нее. Ей хотелось, чтобы ее обдало жаром, хотелось почувствовать хоть в небольшой степени то, что она чувствовала, когда к ней прикасался Лейн.

– Благодарю вас, Роберт, – отозвалась она, зная, что он делает это предложение совершенно искренне.

На какое-то мгновение она задумалась – как ей жилось бы, если бы она вышла за Роберта, а не за его брата. Ей точно так же пришлось бы иметь дело со старшими Маккенна, но, в отличие от Стюарта, Роберту не доставило бы ни малейшего удовольствия то и дело препираться с отцом. Он просто держался бы подальше от родителей и жил так, как ему хочется.

– Вы – красивая женщина, Рейчел, – прошептал он. – Любой мужчина гордился бы, если бы мог назвать такую женщину своей. Не бросайте свою жизнь и доброе имя под ноги храброму негодяю, как бы ни щекотала вам нервы возможность завязать роман с опасным человеком.

– Я не завязываю с ним роман, – возразила молодая женщина, сожалея, что Роберт оказался так близко к истине.

– Рейчел, посмотрите на меня, – сказал он требовательным голосом.

Рейчел недоуменно взглянула на него. Когда она подняла к нему лицо, он обхватил ее рукой и приблизил к ней губы прежде, чем она сообразила, что он собирается сделать. Она не пыталась вырваться или не позволить ему сорвать поцелуй. Слишком велико было искушение сравнить его умение с умением Лейна. Она заставила себя расслабиться и воспользоваться случаем, чтобы проверить, окажет ли поцелуй Роберта такое же воздействие на нее, как поцелуй Лейна.

Его поцелуй словно вопрошал, тогда как поцелуй Лейна был исполнен силы и в то же время, в отличие от самого Лейна, нескрываемо нежен. Рейчел закрыла глаза, ожидая, что поцелуй станет глубже, но он всего-навсего обвел языком ее губы, не сделав ничего большего, чтобы заставить ее ответить. По сравнению с поцелуем Лейна, это было чуть больше, чем просто братская ласка. Может быть, Роберт именно этого и хотел, или, возможно, просто вел себя осторожно, чтобы не напугать ее.

И в том, и в другом случае поцелуй разочаровал ее. Вероятно, Роберт – утонченная натура; он богат и образован – чего не скажешь о Лейне, – но в его поцелуе не было никакого откровения. И никаких чувств он у нее не вызвал, кроме замешательства, сменившего первоначальное удивление.

– Мой брат был глуп, – тихо проговорил Роберт, отступая, но не отпустив ее руку.

Так мне и говорили, подумала она, вспомнив при этих словах то, что совсем недавно сказал ей Лейн.

– Я хочу раскрыть веер, – мягко проговорила она, желая чем-то отгородиться от Роберта.

Он был вынужден отпустить руку Рейчел, исполняя ее просьбу. Распахнув веер, Рейчел принялась обмахиваться, чтобы остудить лицо, вспыхнувшее румянцем смущения. Взяв ее за локоть, Роберт повел молодую женщину к дому.

– Не забывайте о том, что я сказал, Рейчел. Я с удовольствием помогу вам, как только понадобится. Только скажите. Я знаю, как трудно иметь дело с моими родителями.

– Я часто говорю себе: все, что они делают, они делают в интересах Тая. В конце концов, это их внук. – И она оглянулась на дом.

– Пожалуйста, подумайте о том, что я сказал. Стюарт уже год как умер. Вряд ли будет очень грубо с моей стороны сообщить вам, что я всегда восхищался вами издали.

Я бы очень хотел поселить вас где-нибудь в Нью-Орлеане – и вас, и Тая, конечно. Я с радостью помог бы вам увидеть мир, если бы вы согласились.

Она была потрясена. Он предлагал ей гораздо больше чем дружбу! Не думая о том, куда она ступает, Рейчел ударилась ногой о камень. Роберт тут же подхватил ее, чтобы она не упала.

Подойдя к дому, она увидела, что в дверях стоит Лоретта Маккенна. Она стояла в тени, но все же свет, проникавший через двустворчатую дверь, превращал ее суровое лицо в подобие барельефа. Испугавшись, что свекровь могла увидеть, как они целовались, Рейчел кинула взгляд на сад и с облегчением поняла, что та ничего не смогла бы разглядеть сквозь темноту, окутывающую дорожку.

Лоретта шагнула к перилам веранды.

– Будет очень мило с твоей стороны, Роберт если ты побудешь с гостями, которые приехали, чтобы повидаться с тобой.

– Я же здесь, мама, – ответил тот ровным голосом.

– Вижу. Ты не возражаешь, если я поговорю с Рейчел наедине?

Он посмотрел на Рейчел, и когда та кивнула головой, молча соглашаясь, поднялся на веранду и вошел в дом. Рейчел решила, что ее ждет выговор за то, что она завладела обществом Роберта; молодая женщина подобралась, но тут Лоретта сказала:

– Я знаю, что вы решили обязательно вернуться сегодня в город, но, поскольку Марта уже уложила Тая спать наверху, я надеюсь, вы позволите ему провести ночь у нас.

Первым ее побуждением было отказаться, но потом Рейчел одернула себя. У Маккенна более чем достаточно прислуги, включая Марту, веселую молодую ирландку, которая всегда с удовольствием возится с Таем. А ей нужно побыть в одиночестве, чтобы передохнуть и разобраться в своих чувствах к Лейну, в том, насколько эти чувства сильны.

– Пожалуй, это прекрасная мысль. Я знаю, как вы любите, когда Тай с вами, а он давно уже не гостил у вас. Он рад будет побыть с дядей, я уверена.

Рейчел так легко согласилась, что Лоретта с трудом смогла скрыть удивление. На какое-то время она потеряла дар речи.

– Ну тогда…

– Я приеду за ним завтра к вечеру.

– И пообедаете вместе с нами, – сказала Лоретта.

Рейчел в который раз подумала, что свекровь могла бы не требовать, а попросить.

– Прекрасно, – подхватила она, не желая спорить по пустякам. – До завтра.

Роберт вошел в опустевшую музыкальную комнату и постоял перед высоким зеркалом в золотой раме, любуясь покроем своего пиджака и приглаживая волосы, косо подстриженные над ухом.

Он предполагал, что ухаживать за вдовой брата будет легче, чем оказалось. Он решил подождать и дал ей год, с учетом того, что его мать помешана на приличиях, а очаровательной невестке придется, следуя указаниям Лоретты, соблюдать траур по меньшей мере год. Но он совсем не ожидал, вернувшись домой, обнаружить, что Рейчел кем-то заинтересовалась – в особенности, молодым безрассудно храбрым ганфайтером. Это совсем на нее не похоже. Как-то раз Стюарт признался ему, что спать с Рейчел – все равно что спать с холодной рыбиной.

Из соседней комнаты доносился нутряной смех его отца, смешанный со смехом других мужчин. Роберт нахмурился. Как это может быть – мелькнула у него мысль, – что они, родные по крови люди, и при этом такие разные. Вне зависимости от того, сколько у него земли и скота, его отец всегда оставался тем, что он есть – грубым некультурным владельцем ранчо, который получал то, что ему нужно, либо похлопывая своих конкурентов по спине, то и дело потчуя их хорошим бренди и дорогой сигарой, либо запугивая их и добиваясь их согласия путем угроз.

Старик и Стюарт были похожи не только внешне. Его брат просто наслаждался должностью шерифа в этом занюханном городишке. Это давало ему возможность побыть в роли человека, нацепившего на себя жестяную звезду и идти наперекор всем надеждам, которые возложили на него Лоретта и Стюарт-старший.

Роберт опустил руку в карман пиджака и достал сигару и красивые золотые ножнички для обрезания сигар, такие маленькие, что они свободно помещались у него на ладони. Обрезав очередную сигару, он сунул ножницы в карман, протянул руку за спичкой и опять задумался о Лейне Кэссиди. Вряд ли этому человеку Рейчел нужна больше, чем ему. Бесспорно, молодая женщина – не более чем средство для… для чего? Что нужно этому Кэссиди? Он не знает, что деньги, которые унаследовал Тай, перейдут к мальчику, только когда тот достигнет совершеннолетия, так что, возможно, он охотится за этими деньгами. Но может быть, Кэссиди добивается Рейчел и с какой-то другой целью.

В самом начале вечера, вскоре после того как прибыли первые гости, один из мальчиков, доставлявших из города свежие продукты, привез Роберту записку. На вопрос, откуда она, мальчик ответил только, что его позвал к себе хозяин салуна «Слиппери» в Ласт Чансе и велел ему доставить послание по назначению.

Записка была от Лейна Кэссиди. До этого вечера Роберт понятия не имел, кто такой Лейн Кэссиди и почему он предлагает ему встречу, которая, по его словам, «будет взаимно полезной им обоим».

Роберт не имел ни малейшего желания встречаться с этим ганфайтером завтра в обозначенном месте – пока имя Кэссиди опять не всплыло в связи с Рейчел. Может быть, Кэссиди хочет встретиться с ним и попытаться убедить его, как члена семьи Маккенна, что за определенную сумму он исчезнет из жизни Рейчел.

Хотя Рейчел и утверждала, что их отношения совершенно невинны, его откровенная невестка не умеет лгать. Что угодно, только не это. Просьбу Кэссиди не стоит игнорировать.

Между Рейчел и Лейном Кэссиди происходит что-то большее, чем просто дружба, что-то такое, в чем немедленно нужно разобраться – особенно если Кэссиди может встать у него на дороге и нарушить его планы – увлечь Рейчел и убедить ее стать его женой.

Роберт еще раз взглянул в зеркало, полюбовался, как его губы сжимают гаванскую сигару, потом сложил их кружочком и выпустил несколько колечек сине-белого дыма. Рейчел будет принадлежать ему – не потому, что она его привлекает, а потому, что это – единственный и быстрый способ убить сына своего брата. Тогда, в один прекрасный день, все состояние Маккенна будет под его контролем.

Ему захотелось выпить, и он направился в библиотеку, где собрались мужчины. Может быть, ему повезет, и он разузнает побольше о человеке, с которым он, конечно же, встретится завтра утром.