"Они брали рейхстаг" - читать интересную книгу автора (Сбойчаков Максим Иванович)

Глава девятая Знамя победы

1

За войну судьба много раз сводила батальоны Неустроева и Давыдова. Они взаимодействовали в боях, поддерживали, выручали и прикрывали друг друга, менялись ролями, действуя то в первом, то во втором эшелоне. Так и сейчас Давыдову посчастливилось первому идти на штурм. Это большая честь. Неустроев завидовал другу, хотел быстрее включиться в штурм – ведь на долю его батальона выпала почетная задача – водрузить над рейхстагом Знамя Победы.

Командование батальона старалось как можно лучше подготовиться к бою.

В просторном подвале, где собрались на митинг воины батальона, развешаны плакаты. Больше всех привлекает внимание Петра Пятницкого вон тот: «Водрузим над Берлином Знамя Победы!» На переднем плане – солдат. На груди его – автомат, в руках – знамя. Позади арка с надписью: «Германия». Хороший плакат, ко времени появился.

Смотрит на плакат Пятницкий, и кажется ему, что этот солдат зовет именно его смелее идти на штурм, скорее покончить с ненавистным фашизмом. Он твердо решил не сидеть на КП, а пойти на штурм в числе первых. Правда, он еще ничего не говорил комбату, но скажет. Скажет и о красном флаге, который носит на груди.

В одном из коридоров ординарец столкнулся с Егоровым и Кантария. Оба возбужденные, словно награду правительственную получили. А что? По сути дела, оно так и есть – награда, да еще какая: их назначили знаменосцами. Полковник Зинченко, когда вручал Знамя, подчеркнул:

– Почетна эта задача, и вы заслужили ее. Ратными делами своими за все годы войны.

Невдалеке группа солдат окружила капитана Матвеева и нового парторга батальона Петрова, заменившего раненого Шакирова. И тут говорят о самом волнующем – штурме рейхстага. Что в нем, какие силы его обороняют? Кто-то заговорил о страхе, который испытывают гражданские немцы перед нашими воинами.

–. Не удивляйтесь, – пояснил капитан. – Фашисты давно гнусно клевещут на нас, на всех коммунистов земного шара. Еще в тридцать седьмом году Геббельс устроил в рейхстаге выставку картин на тему «Козни коммунистов всего мира». Все тут было: и убийства, и кражи, и насилия, якобы чинимые коммунистами.

Пятницкий не выдержал:

– Фашисты весь народ немецкий сначала запугали, а потом уже повели на нас.

– Это вы верно заметили, товарищ Пятницкий, – подхватил Матвеев. – Поверили немцы фашистскому обману.

Поднялся замполит батальона Берест и открыл собрание.

Сквозь толстые стены слышался приглушенный гул орудий.

Берест сделал паузу, передохнул.

– Наступил час, о котором мы четыре года мечтали. Об этом мы и на Висле говорили, помните?

– Помним, – отозвались ветераны батальона.

– Большое счастье выпало нам. Наши соседи уже штурмуют рейхстаг, но, как видите, враг далеко не сломлен. Поможем боевым друзьям и будем биться отважно до полного разгрома фашистского гарнизона.

Да здравствует наша победа!

На середину вышел капитан Матвеев. Фуражка с красным околышем и блестящим козырьком придавала ему праздничный вид. Заговорил, как всегда, неторопливо. Сообщил, что на имперскую канцелярию, где в подземелье, говорят, скрывается Гитлер со своей сворой, наступает 8-я гвардейская армия. Та армия, слава о которой летит с берегов Волги.

– А мы идем на рейхстаг. Помните: нам доверено.

Знамя Третьей ударной армии! – Он оглядел бойцов и закончил: – На ваши вопросы отвечу в рейхстаге.

Воины поняли, что агитатор политотдела дивизии идет с ними, и зааплодировали.

Слова попросил Пятницкий. Никогда Петр не выступал на митингах, а тут молчать просто не мог.

– Какое дело нам доверили, понимаем. Ждем команду. Мы половину Европы прошли, пройдем и площадь Королевскую. Некоторые припасли красные флажки. У меня тоже есть. Вот здесь, – показал он левой рукой на грудь. – Пускай их будет много: знаменами, флагами украсим рейхстаг. К Первомаю!.. – Он хотел еще что-то сказать, но, видно, не нашел нужных слов, махнул рукой и пошел на место, провожаемый рукоплесканиями.

Еще не отгремели аплодисменты, а к трибуне уже протискивался Бодров.

– Смотрю я вокруг и радуюсь, товарищи, – начал он. – Семнадцатый год перед глазами вижу, те дни, когда мы к штурму Зимнего готовились и брали его. Помню, вечером двадцать четвертого октября командир наш объяснил задачу и спросил: «Ну как, понятно?» Мы в один голос: «Яснее ясного! Товарищ Ленин призвал взять осиное гнездо, – значит, возьмем. Дай только команду!»

В ночь поднялись на штурм. Впереди бежал знаменосец. Прожектор на минуту осветил алое полотнище, живым крылом летело оно перед нами. На нем всего одно слово красовалось, но какое: «Революция»!

И грянули мы «ура», а потом «Интернационал» запели. – Бодров оглядел солдат: – Давайте, братыши мои, и мы споем перед началом штурма «Интернационал».

Сильным басом он запел пролетарский гимн.

Зал словно вздрогнул, когда дружные голоса подхватили припев:

Первая рота выбегала на площадь. Отделение за отделением, взвод за взводом. Воины ныряли в дым и скрывались. Не успел заработать телефон, как осколки перебили провод. Неустроев послал связных – Пятницкого и Щербину. Те вернулись с печальной вестью: порядочно людей выбыло из строя, тяжело ранен командир роты. Надо срочно кого-то поставить на роту.

Остановился на Ярунове. Для начала только осторожно намекнул.

– Какие тут разговоры, Степан Андреевич. Иду, сейчас же иду туда, – ответил Ярунов.

«Самый удобный момент и мне», – подумал Пятницкий.

Комбат выслушал его просьбу, глянул в закопченное лицо ординарца. Как тогда, в Прибалтике, в глазах неудержимая решимость. И он отпустил его с Яруновым, а сам выглянул в окно, пытаясь что-нибудь рассмотреть на площади, но она была скрыта в густом дыму. Что делать? Полковник Зинченко все чаще спрашивает по телефону о делах батальона. Ответить толком трудно. Прибегать к посыльным договорились с Яруновым лишь в крайнем случае: возвращаться к «дому Гиммлера» было так же опасно, как и идти к рейхстагу. В цепях наступающих находился радист Гирский. Но разве под ураганным огнем развернешь рацию? Вся надежда на восстановление телефонной связи – Ярунов обещал добиться восстановления ее, как только доберется до роты.

Неустроев то и дело нетерпеливо поглядывает на телефониста, расположившегося на полу. Тот громко кричит в трубку, часто дует в нее, но все без толку. И вдруг радостно закричал:

– Товарищ капитан, телефон заработал!

Комбат вцепился в трубку. Ярунов что-то кричал, но голос его заглушали взрывы. Все же сумел уловить, что продвижение задерживается у наполненного водой рва; противник ведет плотный многослойный огонь; через ров переброшены бревна и рельсы, по которым только одиночкам удалось перебраться на ту сторону.

– Надо подавлять зенитки в Тиргартене! – кричал Ярунов. – Ходу нет из-за них, к земле прижали. И от Бранденбургских ворот бьют.

– Понял, Василий Иванович! Принимайте все меры к форсированию рва, а мы поднажмем на артиллеристов.

Обрадованный сообщением, Неустроев тут же позвонил командиру полка.

Артиллерийский огонь по парку усилился. Но видимо, вражеские зенитчики были в хороших укрытиях – подавить их оказалось не так-то просто. Сделать это могла только тяжелая артиллерия или авиация, но, опасаясь поразить своих, они бездействовали.

В такой обстановке первому эшелону, похоже, через ров не перебраться. Что же делать? Чем подавить зенитки? Над этим ломал голову не только комбат.

Позвонил командир полка. Неустроев нехотя взял трубку, уверенный, что вновь последуют вопросы об обстановке. Но Зинченко коротко распорядился:

– Готовь второй эшелон. Посылай после новой артподготовки.

Надо ускорить подготовку второго эшелона. Офицеры и сержанты проверяли, насколько каждый новичок усвоил тот минимум знаний, без которого нельзя вступать в бой: умеет ли стрелять, сменить диск автомата, бросать гранаты. Учили действиям в городе и агитаторы.

В армейской газете опубликована статья Сьянова. И когда только успел человек?! Ведь непрерывно в боях, да еще в каких – уличных, где напряжение достигает предела, где люди от усталости валятся с ног.

Статью вслух прочитали солдаты. В одной из групп Берест читал сам:

– «Наша рота первой ворвалась в город. Действуя гранатой и огнем автомата, бойцы отбивали у врага дом за домом, квартал за кварталом… Все отделения у нас действовали смело и стремительно. Особенно отличилось отделение комсорга Исчанова, овладевшее большим домом без потерь. Бойцы отделения воевали группами по два человека: один – с автоматом, другой – с гранатами. Такой метод оказался весьма эффективным, он дает возможность добывать победу малой кровью… Отвагу, героизм проявили красноармейцы Драп, Гелазиев, Якимович, Киреев. Что характерного в их действиях? Они подбираются к домам с той стороны, которая не имеет ни окон, ни дверей и поэтому не просматривается противником… Враг ожесточенно сопротивляется, но мы сумеем одолеть его».

– Вот так действуйте и вы. – И замполит рассказал новичкам о боевых делах парторга – командира роты, о его наградах.

Молодые солдаты слушали с восхищением. Они убедились, что их поведет на штурм командир-герой. За таким идти не страшно.

Тем временем Сьянов докладывал комбату о готовности роты. Неустроев отдавал последние распоряжения:

– Не забывай ни на минуту, Илья Яковлевич: нерешительность – гибель. Огневая стена преодолевается рывком. Поднять людей – первостепенная задача.

– Для этого и я иду с замполитом, – вставил Гусев, кивнув на Береста, стоявшего рядом.

Наскоро доукомплектованная рота Сьянова изготовилась к броску. Единственное окно, из которого предстояло выскакивать на площадь, находилось довольно высоко от пола. Пришлось набросать ящиков, кирпичей. Из досок сбили мостики и уложили их так, чтобы по ним можно было выскакивать с разбегу.

Последовала команда – и несколько бойцов бросились на площадь. Один из них, будучи ранен в самом окне, тут же со стоном скатился вниз. На миг наступило замешательство, которое могло бы сорвать атаку. Тогда по настилу бросился Берест. Его возглас «За мной!» подхватили Сьянов, Гусев, Матвеев. Необстрелянные бойцы последовали за ними…