"Рождение Британии" - читать интересную книгу автора (Черчилль Уинстон Спенсер)

Глава VI. ВИКИНГИ

После падения императорского Рима захватившие его варвары в свою очередь оказались побеждены учением Христа. Хотя они не больше, чем нынешние люди, преуспели в избавлении себя от искушений, теперь они, связанные узами христианства, имели общую основу с другими народами Европы. Существовала международная организация, которая, занимая высокое положение в каждой стране, была самой могущественной и фактически единственной прочной структурой, сохранившейся от прежних времен. Стоявший во главе ее епископ Рима возродил в духовной, или по крайней мере церковной, форме исчезнувшую власть цезарей. Христианская церковь стала единственным прибежищем учености и знаний. В своих церквах и в монастырях она укрыла все, оставшееся от древних времен. Она предложила погрязшему в раздорах и пороках человечеству «последнее утешение в человеческой скорби и обуздание земных страстей». Таким образом, тогда как свет языческой цивилизации еще не погас, уже взошло новое лучезарное светило, поражая своим блеском варварские орды не только нашего острова, но и всей Европы. Христианское откровение смирило и возвысило их. Повсюду, от Евфрата до Бойна, люди отрекались от старых богов, а христианские священники проникали во все уголки, находя в каждом городе понимание братьев по вере и всеобщее, пусть иногда и скромное, гостеприимство.

В условиях волнений и невежества эпохи упадка Рима все интеллектуальные элементы нашли поначалу убежище в церкви и впоследствии использовали ее для своего возвышения. Она стала школой политиков. Фактическая монополия на знания и искусство письменности делала служителей церкви незаменимыми для заносчивых и буйных вождей того времени. При каждом дворе гражданскими служащими и часто государственными деятелями становились духовные лица. Естественно и неизбежно они занимали место римских магистратов, чью одежду носили и носят поныне. Торжествующее варварство незаметно уступило свои позиции церковной структуре, опора на которую во множестве случаев приносила ему успех в непрекращающейся борьбе за власть. После хаоса мрачного средневековья, когда наконец над Британией снова взошло солнце, она явилась миру также глубоко изменившейся, но не лишившейся ни своей оригинальности, ни величия. В воздухе повеяло необычайной свежестью.

Рвение новообращенных язычников повлекло за собой раздоры, обернувшиеся новыми бедами, хотя церковь самим своим духом призвана внедрять мягкость и милосердие. Это рвение и стремление церкви защитить свои интересы привели к тому, что она стала всеми способами укреплять собственную власть. Потомки грозных завоевателей отличались смирением и верой, которые в скором времени, в силу их человеческой слабости, сделали их жертвами организованной эксплуатации. Такое положение дел дало церкви возможность в течение V-VI вв. сосредоточить в своих руках столь обширные богатства и земли, что она уже не могла контролировать их. Теперь мы видим христианство благочестивое, но одновременно своевольное и упрямое, духовно единое, но ставшее жертвой мирских усобиц, истово верующее, но при этом полное амбиций.

И вот это молодое, неокрепшее общество подверглось теперь двум тяжелым испытаниям извне. Первое из них пришло с востока. В Аравии Магомет поднял воинственные знамена ислама. Его знаменитый побег из Мекки в Медину, получивший название хиджры и ставший точкой отсчета лет у мусульман, произошел в 622 г. В течение последующих десятилетий Магомет и его последователи, халифы, стали хозяевами всей Аравии, Персии, большей части Византийской империи и всего североафриканского побережья. В начале следующего века ислам перебрался через Гибралтарский пролив и покорил Испанию, откуда его смогли вытеснить только спустя почти восемь столетий. В какой-то момент показалось, что и Франция уступит, но арабы были разбиты Карлом Мартеллом, дедом Карла Великого, в 732 г. при Пуатье. Таким образом, начав свой путь в Мекке, ислам оказался совсем неподалеку от Британских островов.

Однако, как оказалось, судьба предназначила Британии вторую волну вторжения. Она пришла с севера. В Скандинавии викинги вывели в море свои ладьи. Это двойное нашествие – арабов и пиратов – дезорганизовало ослабленную Европу на десять поколений. Лишь в XI в., закованные в броню средневековые рыцари, сами состоявшие преимущественно из обращенных потомков викингов, положили предел арабским завоеваниям и создали в добавление к существующей христианской церкви внушительную и эффективную военную систему.

Око за око: то насилие, которое саксы принесли бриттам, той же мерой было отмерено англичанам через четыреста лет. В VIII в. завоевательная энергия с неистовой силой проявила себя в Скандинавии. Из Норвегии, Швеции и Дании стали совершать набеги отряды грозных воинов, которые, вдобавок к их прочим боевым качествам, оказались и дерзкими морскими разбойниками. Причинами этой этнической активности были резкий рост населения, жажда приключений и осложнения династических споров. При этом данов, или древних скандинавов, не гнали на запад новые орды из азиатских степей. Они пришли в движение сами по себе. Отвага их была изумительна. Один поток разбойников и мародеров направился из Швеции на юг и не только достиг Константинополя, но и оставил на обратном пути семена, которые через несколько столетий взошли на русской почве. Другие отряды отправились на баркасах из Норвегии к Средиземному морю, разоряя его берега, и были с трудом остановлены арабскими королевствами Испании и Северной Африки. Третий мощный импульс вынес орды скандинавских буканьеров к Британским островам, Нормандии, Исландии и затем через Атлантику к Американскому континенту.

Отношения между данами и норвежцами были запутанными и противоречивыми. Иногда они вместе участвовали в набегах, но это не мешало им время от времени сходиться друг против друга в отчаянных битвах. Однако в саксонской Англии как тех, так и других одинаково воспринимали как безжалостный бич Божий. Даны были невероятно жестоки. Не будучи каннибалами, они обычно отмечали победу, поставив котлы с едой на тела поверженных врагов или воткнув в них вертелы. Когда после сражения в Ирландии между викингами и данами местные жители – сами не слишком щепетильные в подобных вопросах – ужаснулись этому обычаю и спросили, зачем они это сделали, то получили ответ: «А почему бы нет? Они бы поступили с нами так же, если бы победили». Об этих скандинавских воинах говорили, что они никогда не оплакивают ни свои грехи, ни смерть своих друзей. Однако точно известно, что во многих местах, где эти разбойничьи отряды все же иногда оседали, они быстро привыкали к роскоши. Даны начинали принимать ванны и носить шелковые одежды. На кораблях хранились палатки и кровати для использования на берегу. Их вожди на всех землях, куда они проникали, имели по несколько жен, а на востоке с легкостью восприняли гаремную систему. У одного вождя насчитывалось не менее восьмисот наложниц, но, возможно, эта дошедшая до нас легенда навеяна Библией. Когда в 936 г. ирландцы отбили у них Лимерик, то были поражены красотой женщин, захваченных ранее разбойниками, и огромной массой шелков и вышивок, украшавших их. Несомненно, чтобы прийти в себя, им не понадобилось много времени.

Душа викингов воплотилась в их ладьях. Они создали и в VIII-IX вв. довели до совершенства судно, которое, имея небольшую осадку, могло проходить по рекам или становиться на якорь в бесчисленных бухтах и заливах и которое, отличаясь красотой линий и устойчивостью конструкции, могло благополучно выдерживать самые яростные бури Атлантического океана.

Мы многое знаем об этих кораблях. Полдюжины их были найдены почти неповрежденными. Самый знаменитый раскопали в Гокстаде, в Норвегии, в 1880 г., когда исследовали курган. Он сохранился почти целиком, вплоть до котлов для приготовления пищи и игровых досок, которыми пользовались моряки. В 1944 г. его тщательно измерили. Судно было среднего размера: 76 футов 6 дюймов от носа до кормы, 17 футов 6 дюймов в ширину, а осадка не превышала 2 футов 9 дюймов. Корабль был обшит внакрой 16 крепкими дубовыми шпангоутами, скрепленными деревянными гвоздями и железными болтами и проконопаченными крученой шерстью. Обшивные доски крепились к ребрам лыком, что придавало каркасу большую эластичность. На палубу стелили доски, не прибивая их гвоздями. Припасы, конечно, хранились в запираемых ящиках, которые исчезли. Мачта была установлена на большом, крепком блоке, устроенном так хитро, что, по словам профессора Коллингвуда, «когда мачта стояла прямо и твердо, легкий эластичный корпус корабля не испытывал никакой нагрузки». Каждый борт был снабжен 16 веслами от 17 до 19 футов длиной; более длинные из них использовались на носу и корме, где планшир находился выше ватерлинии; все они были прекрасной формы и входили в уключины, проделанные в главном шпангоуте. Когда весла убирали, уключины закрывались хорошо подогнанными задвижками. Руль, установленный у правого борта, представлял собой короткое весло в форме крикетной биты. Он был снабжен подвижным румпелем и прикреплен к кораблю с помощью бесхитростного приспособления, дававшего лопасти возможность маневра. На мачте, 40 футов высотой, с длинным, тяжелым реем, крепился квадратный парус. Судно имело небольшую лодку, или ялик. Три из них также найдены в кургане. На корабле, подобном обнаруженному в Гокстаде, мог помещаться экипаж из 50 человек и при необходимости еще 30 воинов или пленных. Запасов для них хватало на месяц.

Корабль викингов

Таковы были корабли, которые, различаясь по размерам, уносили викингов за добычей – к штурму Константинополя, к осаде Парижа, к основанию Дублина, к открытию Америки. Живая и яркая картина встает перед нами: резной в форме дракона руль; высокая изогнутая корма; длинный ряд щитов, черных и желтых, вдоль бортов; блеск стали; запах смерти. Те корабли, на которых совершались великие океанские путешествия, были несколько крепче и прочнее, с более высокой надводной частью, но и судно, созданное по образцу гокстадского в 1892 г., пересекло Атлантику за четыре недели.

И все же эти превосходные суда, символ морской мощи викингов, были бы бесполезными без людей, которые управляли ими. Вожди формировали отряды исключительно из добровольцев, уже доказавших свои способности. В сагах мы читаем о командах из «победителей, или веселых людей»: экипаж отбирали, несомненно, из многих соискателей, «столь же ловких с рулем или веслом, как и с мечом». Те, кто попадал в команду, обязана были подчиняться строгим правилам, «Военному кодексу». Отбирали мужчин от 16 до 60, но лишь тех, чья сила и умение уже были испытаны. В плавании не допускалось никаких раздоров, старые обиды должны были быть забыты. Женщины на борт не допускались. Все новости доносились только капитану. Захваченная добыча целиком сваливалась в кучу и затем продавалась и делилась в соответствии с правилами. Все военные трофеи являлись личными, то есть не считались собственностью, которая по скандинавским законам переходила по наследству к родственникам. Воин должен был забрать свою добычу с собой в могилу.

Высадка викингов на берег. Современная реконструкция тактической схемы действий

«Когда против завоевателей выступали примерно равные им силы, – говорит Оман, – викинги всегда сохраняли свои позиции. Но когда поднимались все окрестные селения и сопротивление разбойникам становилось массовым, тем приходилось остерегаться, чтобы не быть сокрушенными превосходящими силами». Лишь в тех случаях, когда собирался флот исключительной силы, скандинавы осмеливались предложить противнику сражение на открытой местности. В конце концов их главной целью были грабежи, а не война, и когда какая-то земля встречала их огромным войском, они возвращались на корабли и уплывали, чтобы опустошить какую-нибудь другую еще не тронутую провинцию. Вскоре они научились обеспечивать себе быстрое передвижение по суше. Высаживаясь на берег, они сгоняли вместе всех лошадей, которых находили неподалеку, и пользовались ими, становясь всадниками и перевозя добычу. Лошадей они собирали только для быстроты марша и не имели никакого намерения использовать конницу в сражении. Первое упоминание в англосаксонской хронике об этом приходится на 866 г., когда «огромная языческая армия подошла к земле восточных англов, и эта армия была конная».

Оружие викингов

Когда мы размышляем о жестокостях и зверствах этих морских разбойников, этих самых постыдных пиратов, каких только носило море, или отворачиваемся в ужасе от их диких злодеяний и опустошений, мы должны также помнить о дисциплине, стойкости, чувстве товарищества и боевой доблести, которые, без сомнения, превратили их в тот период в самый отважный и грозный народ в мире.

Одним летним днем, вероятно в 789 г., когда «простодушный английский народ, рассеявшись по равнинам, наслаждался тишиной и покоем и впрягал быков в плуг», королевскому служащему, управляющему Дорчестером, сообщили, что к берегу подошли три корабля. Он вскочил на коня и отправился с несколькими людьми к бухте, думая, что это купцы, а не враги. Отдавая распоряжения как человек, имеющий власть, он приказал отправить их в город, но «они убили на месте его и всех, кто был с ним». Эти события стали прелюдией к кровавой борьбе, которая на протяжении двухсот пятидесяти лет, принося удачу то одной, то другой стороне, разоряла и опустошала Англию. Так начался век викингов.

Нападение викингов на монастырь

Январским утром 793 г. богатое монашеское поселение на острове Линдисфарн (Холи-Айленд), неподалеку от побережья Нортумбрии, подверглось внезапному нападению сильного флота, вышедшего из Дании. Викинги разграбили поселение, зарезали скот, убили многих монахов и уплыли с богатой добычей: золотом, украшениями, священным предметами, а также всеми теми монахами, за которых можно было получить хорошую цену на европейском невольничьем рынке. Это нападение было спланировано тщательно и со знанием дела. Оно было совершено абсолютно неожиданно, в разгар зимы, до того, как какая-либо помощь успела бы прийти на остров. Известие об этом изуверстве широко распространилось не только в Англии, но и во всей Европе и громкий голос церкви выразил всеобщую тревогу. Нортумбриец Алкуин, находясь при дворе Карла Великого, писал своим соотечественникам: «Подумать только – почти триста пятьдесят лет наши предки прожили в этой прекрасной стране, и никогда прежде они не испытывали такого ужаса, который мы только что пережили от язычников. Невозможно было предположить, что они способны совершить такое плавание. Посмотрите на церковь святого Кутберта, забрызганную кровью служителей Христа, лишенную всех своих украшений... В Йорке, откуда после отъезда Паулина зародилась средь нас христианская вера, – там начались бедствия и горе... Но еще раньше мы видели знамения этих несчастий. Иначе что еще может означать тот кровавый дождь во время поста в городе Йорке?»

Когда в следующем году грабители вернулись и высадились около Ярроу, их атаковали смело и решительно. Помогла англичанам и плохая погода. Многие викинги были убиты. Их «короля» схватили и предали жестокой смерти, а те, кому удалось спастись, принесли в Данию столь ужасный рассказ, что на протяжении сорока лет английские берега не знали жестоких нападений. В этот период викинги не стремились к массированному вторжению и захвату земель, но, используя свою морскую мощь, совершали набеги на восточное побережье Шотландии и шотландские острова. Монашеские колонии, находившие там прежде надежное прибежище, оказались особенно легкой добычей. Богатство и обособленное положение превратили их в притягательную для морских разбойников жертву. В 802 г. был разграблен и разрушен монастырь на Ионе. Привлекли мародеров и ирландские церкви и монастыри, страданиям которых с того времени не было конца. Церковь нашла силы восстановить разрушенное. Прежде чем нанести повторный визит, викинги, имея широкий выбор действий, позволили себе сделать некоторый перерыв. Остров Иона подвергался разграблению трижды, а монастырь Килдэр – не менее четырнадцати раз.

Морской разбой стал постоянной профессией, а церковь – беспрерывно пополняемым казначейством. Историк Карла Великого, Эгингард, отмечает, что разграбления следовали постоянно и страх снова объял христианский мир. Однако никаких эффективных мер для защиты не принималось, а разбойничий бизнес оказался столь прибыльным, что к нему потянулась вся Скандинавия. «Эти веселые, стройные, отважные господа с Севера», как назвал их один шотландский хронист, каждый год во все большем количестве отправлялись за добычей и возвращались, ликующие и богатые. Их пример побуждал молодое поколение действовать столь же дерзко, и другие флоты уходили еще дальше. Они вторглись в Средиземное море. Карл Великий, увидев однажды из окна в городке вблизи современного Нарбонна грозные корабли викингов, предупредил потомков о грядущих нелегких битвах.

Яростная буря разразилась в 835 г., и мощные флоты, состоящие иногда из трехсот или четырехсот судов, устремились по рекам Англии, Франции и России. Такого масштабного разбоя еще не было.

В течение тридцати лет южная Англия подвергалась постоянным нападениям. Не одну осаду выдержал Париж. Оборонялся Константинополь. Были захвачены портовые города Ирландии. Викинги под командой Олафа основали Дублин. Во многих случаях они оседали на завоеванной территории. Шведы проникли вглубь России, управляя расположенными на реках городами и собирая дань с купцов. Норвежские викинги, чей родной климат был еще более суров, чем шотландский, сочли север Британских островов пригодным для заселения. Они колонизировали Шетландские, Фарерские острова и Ирландию. Они достигли Гренландии и Стоунландии (Лабрадора). Они поднялись вверх по реке Святого Лаврентия. Они достигли Америки, но не смогли оценить в должной степени это открытие.

Долгое время им не удавалось захватить постоянный плацдарм в Британии или во Франции. Лишь в 865 г., когда сопротивление на континенте временно усилилось, началось великое вторжение данов в Нортумбрию и восточную Англию.

Суда викингов направляются к новым завоеваниям

Саксонская Англия в это время вполне «созрела для жатвы». Захватчики вторглись на восточное побережье с его лежащими в руинах римскими крепостями, погребенными под вековыми отложениями. Римские галеры уже давно не несли патрульной службы. Не было имперского правительства, которое могло бы послать на выручку великого полководца или легион. Их место заняли многочисленные аббатства и монастыри, церкви и соборы, хранившие в тот голодный век золото и серебро, драгоценности и большие запасы продуктов, вина и всевозможных предметов роскоши. Благочестивые англичане слишком буквально восприняли идею отпущения грехов за деньги. Грехов было много, раскаивались в них часто, и церковь процветала. Она представляла собой лакомый кусок для завоевателей, которые могли легко обогатиться при помощи своих острых мечей.

К излишнему раболепию перед церковью в те времена добавилось плохое военное управление. Система обороны англичан была приспособлена к тому, чтобы удерживать потомков древних бриттов на их бесплодных горных землях и охранять границу от проникновения соседей-саксов. Местный господин, призванный своим королем или сюзереном, мог собрать здоровых крестьян для службы в своем округе на сорок дней. Эту повинность несли неохотно, и когда срок заканчивался, армия распускалась, даже несмотря на приближение врага. Крестьяне не принимали во внимание серьезные опасности, ради которых и затевалась вся кампания. Но теперь враги англичан стали более многочисленны и разнообразны, и наиболее сильными из них были викинги. Даны и скандинавы имели за собой не только преимущество внезапности, которое долгое время обеспечивала им морская мощь. На суше они также проявляли и мобильность, и искусство вести войну. Свои лагеря они обыкновенно укрепляли с почти римской тщательностью. Их военная хитрость также достойна высокой оценки. Среди их уловок особенно известна одна – «ложное бегство». Снова и снова читаем мы о том, что англичане наголову разгромили армию язычников, но в итоге поле сражения оставалось за данами. В одном случае их предводитель, осаждавший город, объявил о том, что умирает, и умолял местного епископа похоронить его по-христиански. Достойный церковнослужитель возрадовался обращению и уступил этой просьбе, но когда тело умершего викинга внесли в город для христианского погребения, внезапно оказалось, что сопровождавшие его не кто иные, как облаченные в траур вооруженные воины, лучшие из лучших, которые сразу же занялись грабежами и убийствами. Есть немало сообщений подобного рода о таких хитростях викингов. Фактически это были самые дерзкие и коварные пираты и мошенники, которые появлялись когда-либо, и, благодаря весьма несовершенной военной организации саксов в условиях того времени, они достигли всего, чего хотели, превзойдя многих, пытавшихся подражать им в этом искусстве, – а таких было немало.

Самым знаменитым героем легенд викингов того времени являлся Рагнар Лодброк, «Волосатый зад». Он родился в Норвегии, но был связан с правящей династией Дании. В набегах он участвовал с юности. «Запад за морями» – таков был его девиз. Корабль Рагнара ходил от Оркнейских островов до Белого моря. В 845 г. он провел флот викингов по Сене и напал на Париж. Последовала жуткая бойня, но чума неожиданно заставила пиратов отступить. Он повернул свои мобильные силы против Нортумбрии. И здесь судьба снова оказалась не на его стороне. Как повествует скандинавская история, его захватил в плен король Нортумбрии и бросил умирать в яму со змеями. Среди этой массы ползающих отвратительных гадюк Рагнар и нашел свою смерть. У него было четыре сына, и, лежа под ядовитыми рептилиями, он, по преданию, произнес страшную фразу: «Эти поросята захрюкали бы сейчас, если бы знали, каково пришлось старому кабану». Скальды донесли до нас, при каких обстоятельствах его сыновья узнали о смерти отца. Бьерн «Железнобокий» так сильно стиснул древко копья, что на нем остались вмятины от его пальцев. Игравший в шахматы Хвитсерк сжал фигуру с такой силой, что из-под ногтей пальцев выступила кровь. Сигурд «Змеиноглазый» подрезал ножом ногти и делал это, пока не срезал плоть до костей. Но общее внимание привлек к себе четвертый сын, Ивар «Бескостный». Он потребовал, чтобы ему во всех деталях рассказали о казни отца, и его лицо «поочередно покраснело, посинело и побледнело, а кожа словно распухла от гнева».

За казнь Рагнара его сыновья должны были отомстить смертью его убийцы. Выбранный ими способ воздаяния назывался «кровавый орел». С убийцы нужно было срезать плоть и ребра, распилить их в форме орла, после чего послушный долгу сын вырывал собственными руками пульсирующие легкие. Именно такая судьба, согласно легенде, постигла короля Нортумбрии. Но фактически последствия его смерти были для Англии довольно серьезными. Ивар, искусный и хитрый воин, руководил скандинавским вторжением в Англию в последней четверти IX в. Именно он спланировал крупные кампании, в результате которых были завоеваны восточная Англия, Дейра в Нортумбрии и Мерсия. Прежде он сражался в Ирландии, но в 866 г. появился в восточной Англии. Весной 867 г. его мощная армия, организованная на базе корабельных команд, но теперь пересевшая на лошадей (не для сражения, а для быстроты передвижения) прошла к северу по старой римской дороге и переправилась через Хамбер.

Ивар осадил Йорк. Только теперь – слишком поздно – жители Нортумбрии, поддерживающие двух соперничающих королей, позабыли свои раздоры и объединились, как оказалось, в последний раз. Возле Йорка они атаковали армию данов. Поначалу им сопутствовал успех – язычники были отброшены к стенам города. Защитники Йорка предприняли вылазку, и в суматохе викинги разбили их всех с большими потерями, убив обоих королей и полностью уничтожив их способность сопротивляться. Это был конец Нортумбрии. Она никогда не достигла господствующего положения, подобного тому, которое занимала до той поры.

Как выразился Ходжкин в «Истории англосаксов», «школы и монастыри погрузились во мрак и ничтожество, и королевство, давшее Беду и Алкуина, оставившее громадные каменные кресты, шедевры искусства и такие образцы поэзии, как поэмы Кэдмона и Видение Распятия, вернулись после поражения 867 г. к прежней жизни темного варварства... Династия оборвалась, церковь наполовину задохнулась, культура опустилась до варварского состояния».

Симеон Даремский, писавший спустя полтора столетия после этой катастрофы под Йорком, подтверждает эти горестные оценки: «Армия разбойников появлялась то здесь, то там, и повсеместно ей сопутствовали кровопролитие и скорбь. Повсюду она разрушала церкви и монастыри, предавая их огню и мечу. Покидая то или иное место, она оставляла за собой лишь стены без крыш. Разрушение было столь велико, что в наше время едва ли найдешь что-то, сохранившееся от тех лет, – нет ни единого следа их былого величия».

Но цель Ивара заключалась в том, чтобы завоевать Мерсию, которая, как всем известно, на протяжении почти ста лет была сильнейшим королевством Англии. Ивар расположился за Ноттингемом. Король Мерсии призвал помощь из Уэссекса. Старый правитель Уэссекса умер, но два его сына, Этельред и Альфред, откликнулись на его призыв. Они выступили ему на подмогу и предложили совместно атаковать осаждавших, но мерсийцы колебались и предпочли вступить в переговоры. В этой борьбе Ивар показал себя не только умелым воителем, но и искусным политиком. Он не тронул церкви в Йорке и Рипоне, согласился усадить на трон вассального короля, некоего Эгберта, из Нортумбрии и, завершив кампанию 868 г. заключением договора, сделавшего его хозяином Ноттингема, перезимовал в Йорке, строя укрепления для своих войск.

Пока ненасытные даны, стремясь захватить как можно больше, вышли за пределы восточной Англии, подчинили Мерсию и разграбили Нортумбрию, король Уэссекса и его брат Альфред потихоньку собирали силы. Их положение было столь шатким и неопределенным, что даже незначительное его ухудшение могло стать роковым. Вот почему таким облегчением стало то, что Ивар, нарушив Ноттингемский договор и предав короля Восточной Англии Эдмунда мученической смерти, внезапно покинул Англию навсегда. Анналы Ольстера сообщают, что предводители скандинавов, Олаф и Ивар, снова прибыли в 870 г. из Шотландии, и «великое множество пленных, англичан, бриттов и пиктов, было увезено в Ирландию». И вот последняя запись: «872. Ивар, король всех скандинавов в Ирландии и Британии, закончил свою жизнь». Он завоевал Мерсию и Восточную Англию. Он захватил Думбартон – крупный укрепленный пункт королевства Стратклайд. Обремененный добычей и казавшийся непобедимым, он обосновался в Дублине и мирно скончался там два года спустя. Набожные хронисты сообщают, что он «почил во Христе». Так что возможно, что он получил не только все богатства этого мира, но и благую долю после смерти.

Теперь даны с каждым годом задерживались на острове все дольше. Летом флоты приходили, чтобы грабить и разрушать, но с каждым годом все более ясным становилось стремление захватчиков остаться в этой стране, более зеленой и менее суровой, чем их собственная. В конце концов воин переставал участвовать в походах, а благоприятные условия на завоеванной земле позволяли перевезти туда жену и детей. Итак, снова вслед за пиратством и разбоем следовал процесс оседлости. Но поселения данов отличались от поселений саксов: они представляли собой военные лагеря, а их границы были фронтовыми рубежами, поддерживаемыми системой фортов. Стэмфорд, Ноттингем, Линкольн, Дерби, Лейстер – все это базы новых завоевателей. За этими линиями фронта те, кто раньше был воинами, теперь, через десять лет, становились колонистами, обрабатывавшими захваченную землю. Поселения данов в Англии – типичные военные крепости. Они проложили себе дорогу на остров мечами и стремились прочно на нем утвердиться. Положение фермера нового типа, фермера-воина, с самого начала было иным, чем положение обычного мирного земледельца. Так как не было какой-либо крепкой национальной организации, способной изгнать с освоенной ими земли доселе неведомых выходцев, прибывших из-за моря, саксы на протяжении четырех столетий считали себя собственниками этой земли, которую на самом деле почти полностью уступили пришельцам-данам. Окончательно этого не произошло потому – как почти всегда бывает при крутом повороте судьбы, – что в эту эру опасности и упадка на сцене появляется одна из величайших в истории фигур.