"Борис Бондаренко. Ищите Солнце в глухую полночь" - читать интересную книгу автора

- Господи, Танюшка, да ты ли это? Сколько же тебе лет?
- Шестнадцать, - она радостно засмеялась.
Такого грандиозного пиршества я не мог себе и представить. Трудно было
поверить, что за один вечер можно столько съесть и выпить.
Мы с Олегом сидели во главе стола, словно святые, сошедшие с икон, и
мне даже хотелось потрогать свою голову - нет ли жара от светящегося
венчика. Мужчины - то есть мы с Олегом и Сергей Васильевич - пили водку,
дамы предпочитали смородиновую наливку. Мы выслушивали новости, пускались в
воспоминания, смеялись без всяких причин и пели песни.
И вдруг мне стало не по себе. Когда я все это видел в последний раз?
Это шумное веселье, радостные лица, ласковые глаза, смотрящие с любовью? Я
стал вспоминать. Да, три с половиной года назад. Мы сидели за этим же
столом, только в старой квартире, и отмечали день рождения Олега. Такие дни
бывали и раньше, и все они были связаны с Олегом, с его семьей... У нас в
доме все было иначе. Жили под одной крышей четыре человека, которые никогда
не любили и не понимали друг друга. Взаимная вражда и недоверие, неожиданные
вспышки ненависти - все это я видел с тех пор, как стал помнить себя. Можно
было объяснить каждый отдельный скандал, но все вместе не поддавалось
никакому объяснению. Потому что люди не могут так жить. И все-таки мы жили
именно так...

На следующий вечер, возвратившись домой, к Олегу, я увидел сидящего за
столом Алексея. Он встал мне навстречу, раздвинул губы в знакомой усмешке.
- Ну, здравствуй, Андрей Георгиевич...
- Здравствуй...
Он безмолвно постоял, резко выделяясь на белой стене густой чернотой
гладко зачесанных волос и отцовских, вразлет, бровей.
- А ты, я гляжу, не очень-то рад встрече, - наконец выговорил он.
- А ты догадлив.
- Пройдемся, что ли?
- Можно и пройтись, - согласился я.
Олег встревоженно посмотрел на меня, я жестом успокоил его, пропустив
вперед Алексея.
Мы вышли, спустились по лестнице и остановились на улице. Я посмотрел
на него - Алексей снова усмехнулся, опустил глаза. Поигрывая спичечной
коробкой, спросил:
- Сколько же лет не виделись с тобой, а, брат?
- Не считал.
- А я считал. Четвертый год пошел. Позапрошлым летом был - не зашел,
сейчас приехал - тоже глаз не кажешь. Ладно, что стороной узнал о твоем
приезде, люди тебя видели. И на письма не отвечаешь, деньги обратно шлешь.
Что, и знать меня не хочешь?
- Не хочу.
Лицо его напряглось, задвигались желваки на скулах. Он коротко взглянул
на меня, и я заметил закипавшее в его глазах бешенство.
- Или у чужих людей тебе слаще? Какой ни плохой, а я все-таки брат
тебе. Своя кровь.
- Они мне не чужие. Для меня ты чужой...
Алексей потемнел, хрустнул в его руке спичечный коробок. Он жадно
затянулся папиросным дымом и угрюмо проговорил, не поднимая глаз: