"Борис Бондаренко. Ищите Солнце в глухую полночь" - читать интересную книгу автора

И подумал: "И все-то ты врешь, Шелест. И уж мне мог бы не говорить, что
дома ты будешь валяться на койке..."
- Ну иди, Олег, я еще здесь покурю.
А Олегу совсем расхотелось уходить. Андрей легонько подтолкнул его.
- Рот Фронт, старина!
От этого старого, еще со школы оставшегося приветствия Олегу стало
совсем невесело. Он улыбнулся.
- Рот Фронт!

3

Олег ушел, а я еще долго стоял на лестнице и курил. Потом поднялся в
палату, сел на койку. Это была отличная койка - с двумя матрацами, парой
мягких подушек и великолепным теплым одеялом. И вообще моя тюрьма была
прямо-таки образцовой. Первый раз я попал в заключение семь лет назад.
Помню, когда мне становилось совсем плохо, Александр Михайлович, мой сосед
по палате, бывший летчик, говорил мне: "Держись, человече! Помни слова
мудрого итальянца: "А все-таки она вертится!" И улыбался, а сам уже шесть
лет не мог подняться с койки. А когда мы прощались, он сказал: "Не теряй
мужества, мой мальчик, - худшее впереди!" И опять улыбнулся, а глаза были
серьезные и грустные. Он умер через месяц после того, как я выписался из
больницы.
Я держался...
Когда считаешь, что впереди у тебя как минимум полсотни лет, просто
глупо огорчаться из-за каких-то двух потерянных месяцев. Так, неприятное
приключение!
Но при поступлении на физфак я на всякий случай промолчал о своей
болезни. И совсем забыл о ней, когда начались занятия. Было слишком много
книг, которые надо прочитать, и была лаборатория, из которой я с
удовольствием не уходил бы даже ночью. Сбылось, кажется, все, о чем я мечтал
в школе. Но кончилось тем, что я свалился опять. Это было уже совсем
некстати. И просто глупо - не люблю повторений.
Через месяц я поднялся и вполне мог бы наверстать упущенное, но мне
ничего не удалось доказать врачам. На прощанье они советовали подумать,
стоит ли мне вообще оставаться на физфаке. Оказалось, что есть факультеты,
где учиться легче. Я вежливо поблагодарил за такую заботу о своем здоровье -
хотя мне хотелось послать их к черту со всеми их советами - и вежливо
ответил, что предпочитаю физфак всем остальным факультетам, вместе взятым.
На восемь месяцев я оказался свободным. Я уехал домой, в Уфу. Когда же
я вернулся, ЭМУ уже стояла в лаборатории Малинина - новенькая, красивая,
словно невеста на смотринах. И я стал каждый день ходить к ней на свидания.
Но, бог ты мой, как она измучила меня! В какие дебри теории мне приходилось
забираться из-за этой электронно-моделирующей установки!
А потом пришла беда - умер отец. Этот удар едва не сбил меня с ног.
Тогда-то я и встретился с Галей...
А моя милая болезнь так и не захотела расставаться со мной. До сих пор
она приходила неожиданно, а в тот раз предупредила заранее: началось с
бессонницы. Утром в лаборатории я потерял сознание и упал. Так в третий раз
я попал на больничную койку.
Отличная койка, великолепная палата, но я не собирался долго