"Борис Бондаренко. Потерянное мной " - читать интересную книгу автора

лет и, оставшись одна, сильно озлобилась, кляла свою неудавшуюся жизнь и
весь белый свет, сначала плакала по ночам, а потом и плакать разучилась -
была угрюма, неласкова даже с детьми, хотя и виделась-то с ними не часто,
особенно летом - работала с утра до ночи. Однажды она сильно простудилась и
с тех пор часто болела, и быстро начала стареть... На Ольгу легли почти все
домашние заботы, и если первое время мать чуть не плакала, глядя на ее
усталость, и принималась обнимать и ласкать ее, то потом уже почти не
обращала на это внимания - сама уставала так, что на жалость не оставалось
сил.
И Ольга хорошо представляла, как тяжело будет матери без нее, но еще
лучше знала она, что если не уедет сейчас, то вряд ли вообще когда-нибудь
уедет - ведь ничего не изменится в их семье, и не ждать же ей, когда
подрастут младшие... И она во второй раз заговорила об этом с матерью, и
потом этих разговоров было еще немало - тяжелых, обидных, со взаимными
упреками, криком и слезами. Мать не знала, как вести себя, и действовала то
лаской, то хитростью, то пыталась разжалобить ее, то запугивала Ольгу тем,
как трудно ей будет жить одной, а под конец всегда срывалась на крик,
угрозы. Может быть, в конце концов Ольга и смирилась бы, да мать сама
испортила все. Однажды Ольга с отчаянием крикнула ей:
- Да пойми ты, не могу я так жить!
Мать покраснела от гнева, бросила ухват и вплотную приблизилась к ней.
- Не мо-о-жешь? - медленно протянула она. - А какая же тебе жизнь
нужна? А ты подумала о том, какую жизнь я прожила? - Мать протянула к Ольге
свои большие, почерневшие от работы руки со вздувшимися венами, потрясла
перед ее лицом. - Что я видела, кроме работы? Чем же ты-то лучше меня? Да и
чем тебе эта жизнь плоха? Ты, соплячка, еще и горя-то не видела, слава богу,
ешь-пьешь досыта, плохо-бедно, а голодная не сидишь, раздетая не ходишь. Да
ты в ноги мне поклониться должна, что я одна вас троих вырастила, воспитала,
выкормила. Всю жизнь как проклятая ишачила, в войну куска сытого во рту не
держала, все вам несла, лишь бы вас поддержать... Другие с голоду пухли, а я
от всех болезней уберегла вас, выходила... А сейчас с утра до ночи спину
гну - для кого? Да ты что задумала, девка? Совесть-то твоя где?
- А ты совесть мою не трогай! - вскинула голову Ольга. - Я не воровать
иду, а учиться!
- Не будет этого! - крикнула мать.
- Будет! - сказала Ольга с вызовом, глядя прямо на нее.
И тогда мать ударила ее. Ольга зажмурилась и закрыла лицо руками, не
проронив ни звука, а мать, не помня себя от гнева, схватила ременные вожжи и
стала бить ее, и распалялась все больше, потому что Ольга не плакала и не
кричала, и не пыталась убежать, только вздрагивала от каждого удара и
закрывала голову руками. Мать опомнилась, когда проснулись и заплакали
младшие. Тогда она бросила вожжи и заплакала сама - навзрыд, катая голову по
столу.
Ольга молча вышла во двор.
Два дня они не разговаривали. Ольга ни разу не посмотрела матери в
глаза, ходила с каменным лицом, мать тоже не заговаривала с ней, да и
виделись-то они в эти два дня час или полтора.
На третий день Ольга уехала. Кто-то дал ей немного денег, кто-то
согласился довезти до Селиванова.
Как приняла мать известие об уходе - Ольга не знала. Видимо, решила -