"Юрий Бондарев. Публицистика" - читать интересную книгу автора

Стиль современных произведений более взволнован, более взлохмачен, в
нем чувствуется нервный ток в гораздо большей степени, чем, например, в
эпически-спокойных романах Гончарова или Тургенева.
И конечно же, нет смысла говорить (как это еще порой говорят), что
Толстой или Тургенев написали бы ту или иную нашу книгу иначе. Их стиль
отражал свою эпоху. Мы не носим сейчас костюмов XIX и начала XX века. Мы
не строим дома в стиле средневековой готики или барокко. Мы наслаждаемся
красотой письма классиков, мастерством, гениальным полетом человеческой
мысли, но мы живем в ином ритме, в ином окружении, в иных связях. Стиль с
его особой окраской слов, оттенками, интонацией, даже эпитетами - это
зеркало времени.
Слова имеют свое сердце, свое дыхание. Сердце слова начинает биться в
унисон со временем лишь при точном сочетании с другими словами. В этом
проявляется свежесть таланта. Как бы ни был обстоятелен и мускулист стиль
и язык Виктора Астафьева и Георгия Семенова, для меня он звучит ново и
естественно, так же как и мягкое поэтическое письмо Василия Белова, Юрия
Трифонова или Виктора Лихоносова.
Сочетания слов у этих писателей вызывают нередко чувство новизны,
появляется аромат времени, вы ощущаете нерв, его пульсирующий ток, как бы
колюче ни цепляли вас "корявость и неизящество" современного диалога,
иногда рваный его ритм.
В пятидесятые годы мы много читали книг, написанных от лирического "я",
книг откровенных, книг-исповедей. В этом "я" пленительная доверительность
рассказчика и прожившего интересную жизнь человека, молодость и зрелость
писателя, оценивающего прошлое, но порой стиль этих книг страдал излишней
разговорностью, был загроможден фамильярными посторонними фразами,
составленными из первых попавшихся слов.
Стиль - это все способы, приемы образной системы автора. Это весь
комплекс средств для наиполнейшего выявления мысли. Это отражение сущего
через страсть художника. Это действительность, преломленная через его
сознание.
"Железный поток", "Тихий Дон", "Разгром" - вещи сугубо реалистические,
обнаженные. Герои их неслись в потоке революционной бури, им были
свойственны предельные человеческие страсти. И стиль этих романов ярок,
грубоват, подчас нестеснительно солон. Ведь мы имеем дело с
писателями-реалистами, до ясновидения чувствующими характеры, время.
Мне трудно представить в романе о последней войне момент самого
яростного боя, когда с железным грохотом ползут на орудия танки, когда
горький пот застилает глаза, когда ствол раскален и горячие гильзы
выскакивают из казенника, когда дыхание смерти обжигает черные воспаленные
лица, - трудно представить вежливые команды, дистиллированный язык героев.
Совершенно ясно, что я говорю об этом не потому, что хочу защитить
"грубый" стиль и язык, а потому, что почти нет такого слова, которое было
бы запретным в искусстве. Вся задача, в каком окружении оно, в каком
контексте, в какой эмоциональной окраске, в какой светотени.
В богатейший русский язык, казалось бы, никак "не лезло" слово
"респектабельный". Но припомните, как "легло" оно в одном абзаце у
Пановой, посвященном описанию Листопада через восприятие Нонны Сергеевны.
Я не люблю слова "пауза", но оно превосходно ложится в прозе В.Некрасова,
а примени он слово "молчание" - оно так и ломало бы ритм, настроение,