"Юрий Бондарев. Скворцов" - читать интересную книгу автора

получилось впечатление перелета, в то время как был недолет. И вот
Скворцов учел это вторым снарядом и перешел на поражение.
- Голубчик мой, умница, - неожиданно сломанным, задрожавшим голосом
сказал генерал и, мигая, внезапно неловко обнял Скворцова, стиснул его,
поцеловал в нотную щеку звучным поцелуем. - Мне, старику... спокойно...
Спасибо, да... Идите, идите же, - забормотал он, уже оттолкнув Скворцова,
и, почему-то нахмурившись, отвернулся со странно блестевшими глазами и
тотчас сердито крикнул майору Рыжникову: - Ну, ну! Что вы стоите?
Следующий стреляющий!
...Был вечер необычайно тихий, теплый; закат над лесами мерк, еще
светясь, и в высоком позеленевшем небе покойно таяла перистая гряда алых
облаков. И там, среди этой пустоты заката, мохнато зашевелилась, замерцала
первая ясная вечерняя звезда.
Мы шли со Скворцовым по берегу реки, точно застывшей в своем течении,
шли мимо розовеющих заводей, медовой свежестью недавно скошенного сена
тянуло с лугов.
Скворцов вдруг улыбнулся и сказал:
- А вы умеете плавать? Искупаемся?
Мы разделись на берегу, под песчаным обрывом. Песок, нагретый за день,
был еще ласково-тепел, плотен. Скворцов взобрался на бугор, разбежался,
весело что-то крикнул мне и нырнул с обрыва в спокойную гладь заводи. Его
гибкое бронзовое тело мелькнуло в воздухе и почти бесшумно ушло в розовую
воду. Он вынырнул минуты через две и легко и сильно поплыл к тому берегу,
оставляя за собой тонкую рябящую полосу на воде.
Я нырнул в теплую, будто парную, воду, поплыл к нему.
Через несколько минут мы сидели на берегу и курили. Скворцов, со
слипшимися ресницами, с влажными волосами, свежий, сильный, смотрел на
линяющий малиновый свет возле берега, говорил:
- Вы спрашиваете, почему я решил стать офицером? Я коротко расскажу.
В войну мама отвезла меня из Ленинграда в Крым, к своей сестре,
учительнице. Мне было тогда семь лет, кажется. Война все же дошла до
Крыма, мы никуда не успели уйти, в общем, остались в оккупированном
городке. Я не буду подробно рассказывать, - вы знаете, что это такое...
Главное - голод. Шли мы однажды с тетей по улице, и вдруг она упала от
истощения, я никак не мог ее поднять. Увидел какой-то немец, остановился,
засмеялся, потом вынул из кармана сушеную тарань, говорит: "На, бабка,
кушай", - но в руки тарань не дал, а бросил в пыль и ногой подтолкнул:
"На, на". Тетя тарань взяла, отдала мне и сказала: "Брось ее через забор,
слышишь?" И я швырнул ее подальше, а так и хотелось зубами впиться в нее.
Однажды налетели на бухту наши самолеты, стали бомбить, у немцев затонула
баржа с продуктами. Узнав, тетя оживилась. Говорит: "Теперь мы будем
ходить в бухту, плавать, закаляться - надо жить".
Она была крымчанка, плавала здорово, а я - как утюг. Но мы сходили с
тетей в бухту только два раза. По взрослым в море немцы без предупреждения
стреляли из автоматов, а на мальчишек не обращали внимания. Была осень,
море стало холодным, сводило ноги, а тетя каждый вечер говорила: "Все
время плавай в бухте, ныряй. Старайся быть больше в море, привыкай к
холоду, это нужно. Потом поймешь. От этого зависит все". Целыми днями я
торчал в море, нырял и выучился плавать.
Потом тетя посоветовала мне нырнуть на том месте, где затонула баржа, -