"Повелитель Ночи" - читать интересную книгу автора (Спуриэр Саймон)

Зо Сахаал

Два дня тянулись бесконечно, словно густая смола. Сахаал не находил себе места, ощущая каждую секунду как бесконечное мучение. Иногда ему казалось, что время вообще остановилось, залипло мухой в янтаре и больше не движется.

Сахаал нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотникам трона, перебирая в уме возможные препятствия, могущие помешать его планам.

По-прежнему никаких известий о Короне.

Два дня в тенях подземелья, два дня в дымном свете факелов среди ржавых стен. Два дня вялого ничегонеделания, когда лишь языки пламени указывают на то, что жизнь продолжается. Лишь призраки улья мечутся в тишине вокруг своего нового короля — кошмары, мечтающие обрести плоть и кровь.

Сахаал осматривал водную гладь и все свое королевство, удовлетворенно кивая в тишине. На севере, у самой кромки воды, теперь вырастала пирамида, устремляясь вверх огромным сталагмитом, старающимся достигнуть потолка пещеры. Повелителя Ночи ранее не интересовало это место, но теперь он все чаще посматривал туда, видя бредущих среди растяжек и балок болот воинов Семьи Теней и прочих беженцев. Они считали, что их никто не видит.

Он был везде и одновременно нигде. Обреченный терзаться, проклятый ждать.

Сахаалу не нужны были режим охоты или система ночного видения, с которыми он свыкся, для определения строительного материала растущего сталагмита. Он дал им два дня. После чего они все были бы его. Его повелитель мог бы им гордиться. В редкие минуты расслабления, когда Сахаал погружался в воды воспоминаний, ему казалось, что он может вспомнить лицо Конрада Керза. В облаках белого тумана ему грезилось, что он может снова встретиться с Ночным Охотником, может поговорить с ним как ранее, может испросить совета и обрести покой.

Но это были лишь иллюзии. Примарх ушел навсегда, его наследство — единственное, что осталось.

При жизни Конрад Керз страдал от душевных мук. Преследуемый картинами ужасного детства, видениями собственного падения, он изо всех сил пытался каждой частичкой своего существования заработать уважение и восхищение среди братьев. И более всего ему хотелось быть достойным любви и привязанности отца. Став взрослым, он, как в молодости, сражался с тенями, страхом и сталью, ведя войны во имя Императора. Керз воспитал собственных сыновей — Повелителей Ночи, великих воинов, непревзойденных в Галактике.

Конечно, если быть абсолютно честным, Конрад любил славу.

Там, где другой примарх сражался и совершал героические деяния за Бога-Императора, повелитель Сахаала преследовал лишь результат. Он никогда не был таким харизматичным, как Лев Эль'Джонсон, таким пунктуальным, как Робаут Жиллиман, таким демагогичным, как Хорус Благосклонный... Но Конрад Керз был сильным. Он мог убить любого врага. Он мог быть прагматичным. Он мог быть ужасающим.

Во вселенной ужаса он срывал с врагов Императора их мерзкие мантии. Он боролся с погружением в дикость, совершая это. Он смог обуздать в себе зверя и сумел вырастить из него чудовище, ужасающее самых грозных врагов. Керз пожертвовал мнимой славой и популярностью, сумев снискать корону изгоя — самого грязного из примархов, самого подлого бойца. Его называли собственным дьяволом Императора, никто — вообще никто — не смел становиться у него на пути.

Мятежники сдавались при простом упоминании о его приближении. Мародеры дрожали от одного имени Ночного Охотника, убегая и бросая награбленное. Те, кого всегда боялись, теперь боялись его. Те, кого всегда ненавидели, теперь ненавидели его.

Повиновение через ужас.

Керз никогда не был человеком, но, как и все примархи, скрывал в самом дальнем углу своего светящегося сердца горький аромат человечности. Конрад принес чувства в жертву. Он вытер слезы безумия с белоснежных щек и бросил нежность и теплоту волкам. Во славу имени Императора. Он потерял все. Керз стал тем, для чего был предназначен, тем, кого требовала Галактика. Так хотел Император, в этом была необходимость. Он стал верным монстром.

А когда Конрад попросил отца о помощи, попросил немного любви, самую капельку — намек — благодарности, в ответ получил лишь презрение.

Сахаал пришел в себя, оторвавшись от размышлений, и увидел, что его рука так сильно сжала подлокотник, что расколола украшавшие его кости и черепа. Он не заметил, как прикусил язык, и теперь ощущал во рту металлический привкус собственной крови. Презрение.

Вот наследие Ночного Охотника. Презрение преданного отцом сына. И жажда мести.

О, как могучие падут...

— Клянусь в этом... — неслышно прошептал Сахаал. — Клянусь, повелитель. Мы непременно станем могущественными. Мы заставим его заплатить за все содеянное.

Пирамида все прибавляла в размерах. Сначала она была небольшой, но теперь стремительно увеличивалась — слои уплотнялись, громоздясь один на другой, превращаясь в самую настоящую модель улья.

К концу второго дня, когда Сахаал лично отправился осмотреть огромный сталагмит, зловоние приобрело почти физическую силу. Мужчины и женщины — старики и молодые — распахнутые глаза, раскрытые рты, вывалившиеся языки. Гудящие мухи и ползающие по коже личинки. И везде — от основания до верхушки — кровь, кровь, кровь.

Множество мертвых голов мрачно смотрели на Сахаала в немом укоре, а он заглядывал им в глаза и улыбался. Большинство добыто грубо. Повелитель Ночи представил себе узкие и темные переулки, похожие на лабиринты, где убивают, а потом торопливо и неаккуратно перепиливают шею. Сначала в ход идут кастеты и ножи, потом мачете с широкими лезвиями. Повреждения тканей говорили о грубой работе и неточных ударах, нанесенных через хрящи и позвонки. Жертвы сопротивлялись, их били и связывали.

— Сколько не вернулось? — пробормотал Сахаал, подзывая обвинителя.

Его сопровождала лишь Чианни, мерцающие факелы заставляли их тени плясать на груде голов.

— Не так уж много, — тихо ответила жрица. — Те, кто отказался, скоро были убраны... теми, кто уже совершил работу.

Сначала Сахаал принял ее интонацию за отвращение, но нет... Семья Теней следовала культу смерти много лет. Чианни просто благоговела перед памятником, возвышающимся над ней.

— Думаю, мы недосчитаемся около шестидесяти человек. Неизвестно, сбежали они или их схватили.

— У нас есть их дети?

— Конечно.

Сахаал развернулся и навис над Чианни, на нем не было шлема, поэтому глаза сверкали ярко и грозно. ~ Ты знаешь, что следует сделать.

Она кивнула.

Сахаал был впечатлен — даже мысли о детоубийстве не вызвали беспокойства у жрицы. Она начинала по-настоящему нравиться космодесантнику.

Было мудро довериться ей.

Сахаал вновь отвернулся и принялся неспешно разглядывать пирамиду, оценивая ее размеры и приходя в хорошее расположение духа от созерцания этого алтаря ужаса. Это была жатва, достойная самого Кровавого Бога: гора плоти и крови, ужасные гримасы мертвых голов и белеющие позвонки — приличествующие украшения медного трона Кхарна.

Если говорить откровенно, Сахаал не рассматривал пирамиду голов как жертвоприношение. Они не предназначались некоему божеству или метафизическому духу.

В конце концов, не существовало никакого Бога Страха.

— В память о Ночном Охотнике, — прошептал Сахаал.

Это был достаточно рискованный план — послать беженцев выполнять столь ужасное поручение Было очень важно добиться всеобщего повиновения, приобщить людей к его Крестовому Походу, запачкать в крови, нравится им это или нет. Перспектива убийства прельщала немногих, еще меньше могли это исполнить с легкостью и без сожалений. Но теперь... теперь все уплатили ужасную дань, а лица жертв будут часто навещать своих убийц в кошмарах. Теперь они с ним.

Он указал им на грешников — нечистых наемников и прочих проклятых, а беженцы проложили торжественный путь в улей, распространившись, как рой мух, между шахтами лифтов и секретными коридорами.

Жители улья были полными глупцами, если думали, что из подулья в жилые районы Каспсила можно попасть лишь по нескольким дорогам. А все беженцы рассеялись по помойкам, устрашенные политикой «сдерживания». От самого высшего до самого низшего уровня теперь зазвучали отчаянные крики и неповторимые звуки: шорох ножей, шум фонтанов крови, топот убегающих ног.

Кто из убитых был грешником? Были ли среди отрубленных голов головы преступников, заслуживших подобную участь?

Не было.

Ведь любое существо можно признать виновным в мелких грехах, совершаемых изо дня в день на протяжении всей жизни. Пирамиду составляли головы невинных, смешанные с черепами бродяг и прочего отребья, но Сахаал мог биться об заклад, что каждый убийца убедил себя в виновности и полной аморальности своей жертвы. Ведь они действуют во имя Императора. Что бы они ни совершили, какое бы насилие ни сотворили, какие бы ужасы ни увидели — им все прощалось во имя Святой Войны, которую ведет их новый хозяин.

Теперь они все принадлежат Сахаалу. Человеческий разум все же прекрасная вещь. Но самое главное, что, исполняя повеление своего господина, орда палачей разворошила улей гораздо сильнее, чем Повелитель Ночи даже мог надеяться.

Количество убитых роли не играло. По сравнению с миллионами жителей эта гора превращалась в жалкую кучку, но все же... теперь страх поселился на каждом уровне и в каждом районе улья. Знание Сахаала об этом было таким же естественным, как умение ког-нитора делать вычисления, а поэта — складывать слова в рифмы.

Пусть Гражданский Канал Веры все отрицает. Пусть виндикторы грозно хмурят брови и утверждают на каждом углу, что вес в порядке. Слухи распространяются еще быстрее, когда их постоянно опровергают. Улей накрыла волна убийств — бессмысленных, случайных, кровавых и загадочных.

Теперь миллионы будут шушукаться и передавать небылицы — ведь это интереснее, чем любое развлекательное шоу, и гораздо страшнее, чем обычная глобальная катастрофа. Сахаалу уже мерещились шепоты и испуганные взгляды, поселившиеся в каждом доме.

Кто все устроил? Чего они хотят?

Почему для жестокой казни были выбраны именно эти жертвы?

Улей станет небезопасным местом. На каждую дверь опустится запор. Соседи начнут подозрительно коситься друг на друга, избегая разговоров и стараясь не смотреть в глаза. Семьи будут дрожать с приходом ночи, пугаясь каждого шороха.

Убейте тысячу мужчин — и другие будут вас ненавидеть.

Голос повелителя Сахаала вновь зазвучал в его памяти.

Убейте миллион людей — и остальные выстроятся в очередь, чтобы добраться до вас. А если убить всего одного человека, то все прочие увидят монстров и дья-волов в каждой тени. Убейте дюжину — и оставшиеся в живых будут кричать от страха по ночам. Они должны чувствовать не ненависть, а страх.

Сахаал удовлетворенно кивнул.

Первый шаг сделан. Его братья спешат к нему, и он не будет выглядеть слабаком или глупцом в их глазах.

— Созови капитанов, — приказал Сахаал Чианни, на миг представив себя на Тсагуалсе командующим своими Хищниками, инструктируя перед боем Повелителей Ночи.

— Да, милорд, — пискнула Чианни, разрушая иллюзию. — По какому вопросу?

Сахаал усмехнулся, разглядывая головы:

— Конечно, по вопросу войны, обвинитель, по какому же еще?

Воспоминания нахлынули вновь. Сахаал, стоя перед собравшимися воинами, сделал паузу, вернувшись мыслями в прошлое: в великие залы «Ваститас виктрис», к флоту Повелителей Ночи. Еще живой повелитель, закутанный в перья и, как всегда, сумрачный, оперся о Кафедру Стервятника, чтобы обратиться к братьям.

Подобные воспоминания все чаще накатывали на Сахаала, но это даже немного испугало его своей реалистичностью. Отчетливо можно было различить все Цвета и мелкие детали. Иногда Сахаал боялся, что сходит с ума.

Но слишком тяжело было отказаться от возможности посмаковать прошлое, увидеть живого повелителя и погрузиться в слова Конрада Керза, рассматривая их как личное послание. Наследие повелителя теперь лежит рядом с ним. Сахаал должен готовиться стать примархом.

Чтобы убить врага, нанесите удар в трех направлениях.

Именно так начинались лекции. Новички и ветераны стояли плечом к плечу: десантник и хищник, разведчик и терминатор — все равны перед глазами лорда, на каждом может остановиться лихорадочный взгляд.

Ударьте по рукам, чтобы враг не мог вас ранить.

Ударьте в сердце, чтобы забрать жизнь врага.

Ударьте в разум — храбрость и вера врага исчезнут, вот тогда поражение неминуемо.

Врагом Сахаала был улей. Он возблагодарил призрак своего повелителя за нужный совет и, когда капитаны собрались у него, выслал шесть команд, которым предстояло отрубить щупальца города — одно за другим.

Противовоздушные батареи на поверхности планеты. Орбитальная защита. Их необходимо ошеломить продуманной и внезапной атакой, повреждения должны быть серьезными, такими чтобы нельзя было все исправить поверхностным ремонтом.

Ударьте по рукам, чтобы враг не мог вас ранить.

Четыре группы отправятся на границу улья, в самый центр его грохочущего сердца. Электростанции. Геотермальные шахты. Большие мелта-заряды и сделанные на скорую руку бомбы разрушат насосы, лишив улей энергии.

Ударьте в сердце, чтобы забрать жизнь врага.

Что касается удара по разуму... Он сам возглавит его.

Он ожидал охрану из народного ополчения или тому подобной дряни, прячась в тенях желтых огней, горевших у входа. Пропаганда пропагандой, а вход в комплекс охранялся гораздо сильнее, чем рассчитывал Сахаал. Он недооценил командующего виндикторами.

Жители города потеряли покой — волна убийств сделала свое дело. Теперь на улицах появлялось мало прохожих, большинство предпочитали сидеть за надежными дверьми, молясь, чтобы монстры не заглянули к ним на огонек.

Сегодня это обстоятельство сыграло на руку Сахаалу и его отряду — им было легче просочиться через потайные проходы и забытые шахты, проскочить незамеченными по пустующим трамвайным путям.

На средних ярусах, там, где указали разведчики, они сломали ржавую решетку и выбрались на промышленную галерею, которая и была их целью. Но внезапно обнаружили не меньше шести виндикторов, охранявших тяжелые ворота.

Сахаал, которого расслабили предыдущие успехи, проклял себя за неспособность предвидеть, что стража будет усилена. Семья Теней растаяла в ближайших переулках, ожидая его команды. Повелитель Ночи опытным глазом внимательно оценивал противников.

Два дервиша в тяжелой броне, маркированной красными полосами, стояли за рукоятками приводов лазерных пушек — по одному с каждого края. Пятеро виндикторов, вооруженных дробовиками, бродили между ними — они были особенно опасны для его плохо защищенных воинов. После нападения на космопорт виндикторы решили больше не рисковать.

Сахаал усмехнулся про себя. Он слишком много Дней просидел на троне в темноте, ничего не делая и Думая о разных возможностях. Как хорошо было вновь ощутить себя активным и готовым к бою.

Повелитель ночи, жутко завывая, спрыгнул на виндикторов сверху, прямо в центр их расположения. Первый дервиш, которого он убил, даже не понял, кто к нему приближается, и попытался выстрелить. Сахаал прошел через кровавые брызги, уже найдя себе вторую жертву. Ударом когтей он рассек шлем и череп, превращая голову префекта в кашу из мозга и костей.

Сбоку от него запульсировал дробовик — панический выстрел лишь оцарапал Сахаала, когда он вырывал когтями еще одно искаженное лицо из шлема. Свободной рукой Повелитель Ночи выдернул болтер из рук противника и выпустил очередь точно тому в грудь, действуя быстро, как призрак, проносясь перед глазами сине-бронзовой смазанной полосой.

Когда заряды болтера сдетонировали внутри доспехов, Сахаал был уже далеко, расправляясь с оставшимися людьми.

Шипящий звук разряда лазерной пушки заставил его среагировать мгновенно — не дойдя до стрелков, он врубил прыжковые ранцы и, уже взлетая, напоследок свернул головы виндикторам, которые с предсмертным воплем рухнули на землю. Теперь Повелитель Ночи мог прицелиться и точно выстрелить в сторону последнего дервиша. Заряды накрыли лазерную пушку, немедленно изорвавшуюся огненным шаром, испепеляя и превращая в пар все живое рядом с ней.

Сахаал опустился рядом с пылающими развалинами и счистил с доспехов несколько кусков прилипшей плоти, разочарованный, что все так быстро закончилось и больше некого убивать.

Вся атака заняла не более пяти секунд.

— Двигаемся дальше, — сказал Зо благоговейно наблюдающим за ним из укрытий людям Семьи Теней,

Тлеющая вывеска над дверью, покореженная взрывом лазерной пушки, гласила: «СТАНЦИЯ ВЕЩАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО КАНАЛА ВЕРЫ».

Сахаал улыбался, глядя, как цепочка закутанных воинов быстро скользит к нему из тьмы.

Ударьте в разум — храбрость и вера врага исчезнут, вот тогда поражение неминуемо.

Поначалу Сахаал спрашивал себя, хватит ли у них времени на выполнение этой задачи.

Они ворвались внутрь без лишних слов, не обращая внимания на мечущихся техножрецов.

Временно.

Жрецы могли хорошо послужить нуждам Сахаала, но, наученный горьким опытом, Повелитель Ночи уже знал, что преданных и жестоких приверженцев будет сложно убедить.

Будь у него достаточно времени, Сахаал смог бы подчинить их разумы, заставив принять предложенную цену, но вот именно времени в его распоряжении сегодня не было.

Вместо этого он жестоко убил их всех, усыпав телами помещения, откуда жрецы каждый день вели свои передачи. А мелкие сошки вроде аколитов, новообращенных и слуг, подталкиваемые залитыми чужой кровью воинами Семьи Теней, были вынуждены наблюдать за резней. Лишенные хозяев, которые с помощью хирургическим путем встроенной техники держали братство Омниссии под полным контролем, молодые люди быстро согласились со всеми требованиями. И после десятилетий действий под командованием техножрецов, навязчивой проверки каждого движения, аколитам, возможно, даже понравились их новые приказания.

От начала до конца все заняло не более двадцати минут. Пульты благословили пленные — пусть неуклюже и с замешательством, обслуживающие серви-торы понеслись со щебетанием и пакетами данных, протягивая новенькие кабели взамен поврежденных от студии до часовни, достигая точек освящения, откуда сигналы уходили во все уголки улья.

Потом Сахаал без всяких эмоций убил всех, кто помог ему, казнил быстро и без фантазии, — и немедленно помчался заниматься безопасностью. Двадцать минут — весьма значительный срок, чтобы виндикторы успели среагировать.

Возможно, охранники у ворот не подали нужного регулярного сигнала. Возможно, проходящий патруль наткнулся на мертвые тела у станции вещания. Истина сейчас никого не интересовала — только сложившаяся ситуация. Из узких окон студии Сахаал увидел множество бронированных фигур, бегущих к зданию. Чтобы замаскировать их продвижение, были применены дымовые шашки, извергавшие густую красную завесу.

С другой стороны затрещали выстрелы. Вспышки ярких лучей лазеров, выжигающих шрамы на стенах и окнах, от которых поднимался слабый дымок, и хеллганы, пугающие без всяких дополнительных эффектов, усмиряли желающих оказать сопротивление,

— Режим охоты! — отдал команду Сахаал, более заинтересованный, чем увлеченный.

Его улучшенный взгляд немедленно очистился от клубов рубинового дыма, и теперь Повелитель Ночи четко видел все происходящее вокруг.

Как он и подозревал, залпы дробовиков и хеллганов были отвлекающими. С флангов показались новые дервиши в тяжелой броне, прячущиеся за развалинами ворот, — прибыла штурмовая команда, подготавливающая атаку. Стало ясно, что министорум потерял терпение и требовал пресечь любое сопротивление в зародыше. Они хотели вернуть станцию вещания под свой контроль.

И вернуть быстро.

Сахаал пожал плечами, возвращаясь к нормальному видению мира. Когда он выбрался на узкий карниз, идущий по внешней стене здания, его посетила мысль: интересно, подозревали ли воины Семьи Теней, которые сейчас отчаянно сопротивляются по всей станции, не жалея магазинов и гранат, что никто их не планировал вывести отсюда живыми? Неужели они все глупцы, не понимающие, что сбежать из бутылочного горлышка ворот, занятого противником, будет невозможно? Или знали? Понимали все и следовали за лидером — веря ему или боясь до смерти, но все равно шли? Сахаал пришел к выводу, что ему в любом случае ответ неинтересен. Такие черви самой судьбой предназначены для принесения в жертву. Он почти смог убедить себя, но где-то в глубине души Сахаала кололо чувство вины, с которым он ничего не мог поделать.

Из здания студии сбежать невозможно — он всегда это знал.

Если только ты не умеешь летать.

Повелитель Ночи включил прыжковые ранцы и скрылся в клубах дыма от взглядов и друзей и врагов. Он мог лишь надеяться, что его воины продадут свои жизни подороже и смерть их будет быстрой и легкой.

Грохот перестрелки еще долго отдавался эхом за спиной Сахаала.

Все произошло, когда Повелитель Ночи возвращался в безопасную тьму подулья, продираясь через километры паутины и прыгая по толстым трубам хладагента, покрытым ржавчиной и текущим во многих местах.

Он двигался как призрак между переборками, стараясь не ступать в пепел давно заброшенных дымовых труб, когда знакомый скрежещущий звук, донесшийся из мрака, заставил Сахаала дернуться и задрожать от ярости.

— Хет-хет-хет... — раздалось в сухом воздухе, напугав стаю белых летучих мышей, которые немедленно сорвались в воздух. — Хет-хет-хет...

Это был Пахвулти, когнис меркатор — торговец информацией. Он сидел, прислонившись к текущему клапану вентиляции, всем своим видом говоря о полном расслаблении, и радостно махал Сахаалу, показавшемуся из мрака туннеля. Та плоть, что повредил Повелитель Ночи, теперь была заменена грубыми механизмами, причем теперь уже было сложно понять, есть ли у Пахвулти человеческие признаки.

— А вот и вы... хет-хет-хет... Давно вас жду. Прослышал о нападении на станцию вещания... И у стен есть уши, да... Поэтому я подумал, что вы, вероятно, будете возвращаться этим путем... Что-то вы задержались!

Сахаал отступил в тень, скрежеща зубами.

Что сейчас делать? Что делать?

Ведь он в конечном счете просто воин. Он умел сражаться. Наслаждаться партизанской войной и террором. В таких вещах надо проявлять решительность — это ключ к успеху. Все просто: он должен быть самым сильным — и победить, должен превзойти всех в хитрости — и победить, должен стать самым ужасным — и победить.

Еще Сахаал был лордом. Заставлял подчиняться себе. Он плыл по океану ужаса, принимая почести от всех боящихся и благоговеющих. Все происходило так, как было заведено.

Но это дружеское отношение Пахвулти и его смех приводили Сахаала в бешенство, эта неспособность торговца ощущать боль и страх ставила Повелителя Ночи в тупик, он не мог ее понять и не мог придумать ей противодействие.

Как и всегда в такие моменты, он отдался во власть инстинктов.

— Ублюдок! — заревел Сахаал, рванувшись вперед, как черная стрела, заставляя когти наполовину выскочить из ножен.

Он налетел на торговца как метеор, разрезая кабели и сухожилия, кромсая механические приводы.

Пахвулти встал и, иронично наклонив голову, уставился на Сахаала, вокруг которого поднялись смерчи пыльного воздуха, — обе руки торговца были отрезаны и заброшены подальше.

— Дорогой мой... — усмехнулся Пахвулти, — это же просто дежа-вю. Хет-хет-хет...

Сахаал на миг ощутил желание продолжить нападение. Он чувствовал себя опустошенным: как можно пугать глупца, отвечавшего одними насмешками? Он присел в темноте рядом с улыбающимся существом, сдерживая себя из последних сил, и скрестил руки.

Получалось плохо. Терпение не относилось к достоинствам Сахаала, оно плохо сочеталось с гневом. Повелитель Ночи вновь вскочил на ноги и, схватив Пахвулти за голову, бросил на пол. Потом наступил бронированным коленом на грудь торговца и вонзил когти в то место шеи, где еще были остатки плоти.

— Смотри на меня, червь, — прошипел Сахаал. — Смотри на меня, пока я убиваю тебя.

— Хет-хет-хет!.. И почему, во имя сосков Терры, вы решили это сделать?

— Ты оскорбил мою честь. Ты решил сыграть в игру за гранью твоего понимания! — Сахаал склонился так низко, что пар из его дыхательного аппарата закружился вокруг механического лица торговца. Он больше не мог выносить подобной непочтительности. У глупца больше нет ничего стоящего, чтобы ему предложить. — Я сожру твое сердце, Пахвулти, если оно у тебя все еще есть. А твой череп украсит мой трон...

— Нет, нет... не Пахвулти. Только не тогда, когда его послали с заданием...

Сахаал остановился:

— Какое задание?

В первый раз он увидел, что торговец перестал усмехаться и принял озабоченный вид. Пахвулти был предельно серьезен.

— Меня послали как шпиона, — сказал он, вздрагивая оптическими сенсорами. — Послала ведьма Инквизиции.

Тревожный звонок загремел в разуме Сахаала.

Убей его! Убей его!

— Инквизиция? И ты так легко в этом признаешься? Ты точно безумен!

— Хет-хет-хет... Она думает, что смогла обмануть меня, друг. Она угрожала и льстила мне, чтобы я поверил. Но я решил ее перехитрить.

— Ого!

— Я уже решил помогать вам.

— Помогать? — горько рассмеялся Сахаал. — Как ты можешь мне помочь?

Торговец не выглядел обескураженным.

— Знания, — просто сказал он. — Пахвулти знает все. Ничто не проходит мимо Пахвулти. Он видит весь...

Загадки и отговорки. Убей червя. Следуй своему плану.

Но...

Но если он видит все...

Сахаал облизнул губы, отгоняя неприятные мысли:

— Что конкретно?

— Места, люди... Имена. Я понимаю вас, космодесантник. Я знаю имя, которое вы жаждете услышать.

Он лжет. Он скажет все, что угодно, для спасения жизни. Убей его!

Но...

Но что, если...

— Какое имя?

— Гашеный. Маленький коллектив Гашеных. Спрятавшихся от тебя. Затаившихся в темноте. Хет-хет-хет!..

Кровь Сахаала быстрее побежала в жилах.

— Ты... знаешь, где он? Говори! — Он рубанул когтем по груди торговца, пронзая слои резины и стали, выражая этим жестом свое раздражение. Но эффект был нулевым.

— Не он. Они. Конечно, я знаю. Ведь я и создал их. Хет-хет-хет...

— Говори! Где они прячутся? Говори, или я разорву тебя на клочки!

— Нет, нет... только не Пахвулти. Не тогда, когда он знает...

— Что ты знаешь, жалкий глупец?

— Я знаю, что вы тут делаете, да. Я знаю, с кем вы ведете дела. Знаю, где скрывается ваша жалкая империя. Я все видел. Мои глаза везде. Хет-хет-хет! — Пахвулти медленно мигнул, словно крокодил. — Я даже знаю, кто вы такой!

Сахаал медленно поднялся:

— И кто я такой, маленький червь?

— Хет-хет-хет... Космодесантник-предатель. Дитя восстания. Союзник Великого Предателя. Повелитель Ночи! — усмехнулся Пахвулти. — Я опознал ваши знаки, еще когда в первый раз видел.

Сахаал боролся с удивлением. Такого он не ожидал.

— И что?

— Я слышал сплетни. Слухи в темноте...

— Какие еще сплетни? Выражайся понятным языком!

— Святой воин, так вы себя сами называете, да? Своему маленькому племени вы сказали... хет-хет-хет... что имеете особое послание. Сказали, что вы — прекрасная свеча непорочности во тьме разврата. Скоро ваши братья придут вам помочь, да? Я слышал об этом, слышал ложь... Но ведь вы действительно так говорили. Да? Племенам следует подготовиться к приходу братьев? Не так ли?

— И что из того?

Он знает слишком много!

— Мы знаем, что вы солгали, Повелитель Ночи. Мы знаем, что они не придут спасти улей. Хет-хет-хет... Скорее наоборот...

— Ты угрожаешь мне разоблачением? И все? Это твоя самая страшная угроза?

— Я не угрожаю, Повелитель Ночи. Лишь подтверждаю собственные подозрения.

— Тогда чего ты хочешь? Почему мне стоит сохранить тебе жизнь? Говори!

— Гашеный. Вы не убьете меня из-за него.

— Скажи мне, где он. — Сахаал с трудом подбирал слова. — И я отпущу тебя. Клянусь!

Я убью его! Срежу проклятое лицо с черепа!

— Хет-хет-хет... Нет, нет... В последний раз... Когда я помог вам в последний раз, что стало ценой за мои усилия?

— Не было никакой цены! Я спас тебе жизнь — и все!

— Да. О цене не было разговора. И сначала каждый свободен, как я уже говорил. Но на этот раз... расходы Пахвулти сильно увеличились.

В первый раз за свою жизнь Сахаал не нашелся с ответом.

— Ты... Ты... — Он запнулся, поглощенный океанами гнева, бушующими внутри. — Ты что, собираешься потребовать нечто... потребовать от меня, червь?! Ты ничтожество, а я Мастер Когтя! Я был избран Охотником! Да я нарежу из тебя тысячу рем...

— Вы ничего не сделаете. Если хотите заполучить Гашеного.

И это было проблемой.

Корона была для Сахаала всем.

Более могущественная, чем его уважение, более могущественная, чем его гнев, более могущественная, чем его гордость.

Найдя Гашеного, он мог ее обрести вновь.

Убей его! Разорви на куски! Вырежи каждый орган!

Сахаал был все еще сердит, но внутренние голоса начали терять силу, поглощенные холодным пламенем его прагматизма. Часть души Повелителя Ночи, зараженная Темными Богами Хаоса, бушевала и ярилась напрасно, он медленно поборол ее кровавые желания и взял себя под полный контроль.

— Какова... какова будет твоя цена, торговец?

— Власть, Повелитель Ночи. Ведьма Инквизиции не получит от меня сообщений, которых так ожидает. Я отдам вам Гашеного. А когда придут ваши братья, город падет. И кто затем будет править?

Торговец широко улыбнулся стальными зубами:

— Я, Пахвулти, и буду править всеми.