"Александр Бондарь. Downtown" - читать интересную книгу автора

ни у кого не оказалось. Таможенники шарили по тюкам и чемоданам - ища к
чему бы придраться, но в этот момент поезд тронулся. Один из них, выйдя в
тамбур, меланхолично сдернул стоп-кран, после чего оба поспрыгивали на
насыпь.
Еще помню брестский вокзал. Здесь было немноголюдно, чуть чище, чем в
Краснодаре. Какая-то бабушка в углу торговала семечками. Два солдата в
новеньких, только что снятых с новобранцев, шинелях курили, дожидаясь
своего поезда. Хотелось есть, но несвежие пирожки и мятые пирожные в
вокзальном буфете продавались только за "зайчики".
Последнее, что я запомнила здесь: пьяный таможенник, осматривавший мой
багаж. Он не стал особенно ковыряться. Дыхнув мне в лицо перегаром, принял
на веру, что ничего запрещенного я не везу.
А потом была Польша. На варшавском вокзале задерживаться не хотелось. Еще
в Бресте мне рассказали, что здесь полно бандитов - русских, украинских,
белорусских, чеченских. Поляков они не трогают - охотятся за
соотечественниками.
Варшава - полурусский город. Родную речь тут слышишь на каждом шагу, и
почти все поляки понимают по-русски. Здесь чище, чем в России, ухоженней.
Улицы и дома имеют более европейский вид. В магазинах - совсем, как в
России до революции, говорят "добрый день" и "что вам угодно?" Глядя на
эти аккуратные домики в западно-европейском стиле, я не могла понять -
зачем это поляки куда-то еще и уезжают...
Лётовский авиалайнер, перечеркнув океан, за восемь часов доставил меня на
североамериканский континент - в страну, где я не была никогда раньше, и
которая должна была стать теперь моей новой родиной.
В аэропорту "Пирсон" меня встречали вежливые негры - таможенники.
Иммиграционный чиновник долго и с любопытством глядел на мой "landed
immigrant", словно бы не решаясь попробовать его на зуб и тем убедиться -
не сама ли я его напечатала.
Когда очутилась на улице, моросил дождь, придавая всему какой-то серый,
унылый вид.
- Лена! - Услышала, вдруг, откуда-то сзади.
Я обернулась. В четырех шагах от меня стоял Дима - мой кузен. Я сразу его
узнала, хотя видела всего один раз - лет одиннадцать тому назад. Эти годы
страшно изменили его: он и не повзрослел даже, а как-то постарел -
похудел, осунулся. У него был вид человека, который успел уже всё испытать
и всё увидеть, и который не ждал теперь от жизни ничего хорошего. Ему не
было ещё тридцати, но выглядел он на все сорок.
Мы обнялись и поцеловались по-родственному. Перед отзездом я написала
Диме, что приезжаю, но, честно говоря, не ждала, что он будет встречать
меня в аэропорту.
Дима поднял мои чемоданы и потащил их куда-то, сказав, что отвезёт меня
на своей машине. Но в этих его словах я не услышала какой-либо гордости
или самодовольства. Подойдя ближе, поняла - отчего. У бордюра, в сторонке,
стоял старый пошарпанный "шевроле" с треснувшим передним стеклом и большой
мятиной сзади.
Я запомнила Диму другим. Одиннадцать лет назад, у какого-то нашего с ним
далекого родственника. Аккуратный красивенький мальчик в сером костюмчике;
словно породистый кобелёк, выставленный на всеобщее обозрение. Мне
сообщили, что Дима закончил школу с золотой медалью и занят сейчас