"Александр Бондарь. Год Чёрной Обезьяны" - читать интересную книгу автора

вывески, зазывая праздную публику и обещая прямую возможность просадить
лишние деньги. Веселье тут кипело наполную. Смазливого вида девица, без
голоса, но с ногами, исполняла последний шлягер из репертуара Маши
Распутиной. Столы уставлены тарелками с расковырянной уже едой, початыми
бутылками самого разного содержания. Путаны угощались за счет клиентов.
Столбом стоял сигаретный дым. Кто-то уже нажрался, кто-то только еще
начинал. Кого-то от выпитого неумолимо клонило в сон, и он начинал
дремать, упав носом в тарелку, кого-то - тянуло в уборную, кого-то -
танцевать, а кого-то - в драку, но он не находил пока повода. Бандиты,
фарцовщики, милиционеры, деятели полуподпольного бизнеса, судьи и адвокаты
- все хотели хорошо отдохнуть, расслабиться и не думать хоть пару часов о
проблемах минувшего дня.
За одним из столиков, в углу зала, восседал усатый кавказец лет сорока на
вид. Он отдыхал тут почти уже четыре часа и успел наклюкаться. С ним рядом
пировали трое молодцов с мрачными бандитскими физиономиями. Один из них
примостил у себя на коленях раскрашенную девицу. Он ее накачал смирновской
и предложил, чтобы не торговаться, сто баксов за ночь.
Оркестр заиграл какую-то новую мелодию, и разноцветные огоньки бодро
плясали вдоль ресторанной эстрады. Усатый кавказец неспеша сгреб бутылку
сухого вина, уже почти приконченную и угрюмо выплеснул остатки себе в
бокал. Потом поглядел на пустую бутыль и с размаху швырнул ее куда-то в
вдаль. Зазвенело. Брызги оконного стекла посыпались на пол.
Всем в зале стало вдруг неуютно. Посетители нервно переглядывались,
ожидая, что произойдет следом. Никто бы из них не посмел вмешиваться. Все
знали усатого кавказца. Ахмет захаживал сюда частенько, но буйствовал
только время от времени. Это был тот самый Ахмет, именем которого в
Краснодаре пугали друг друга фарцовщики и мелкие урки.
Ахмет не был вором в законе. За жизнь он успел отсидеть только один срок:
в молодости его осудили за изнасилование. Сам Ахмет не любил вспоминать об
этом и никому не показывал, оставшуюся как память, выколотую на спине
татуировку.
Сейчас он залпом докончил вино, и опустевший стакан полетел вдогон за
бутылкой. Угрюмые парни, сидящие рядом, переглянулись. Они уже знали:
что-то сейчас будет. В глазах у Ахмета плясали недобрые белые огоньки.
Раскрашенная девица, почуяв неладное, слезла с колен и куда-то в момент
испарилась. К столу подобрался бледный как смерть официант.
- Желаете что-нибудь? - Спросил он, заикаясь от страха, ни то у Ахмета,
ни то у всей компании сразу.
Тот медленно покачал головой.
- Исчезни, - проговорил глухо.
Парни его угрюмо молчали. Официант сделался еще белее, чем был и быстро
исчез, как будто его и не было. Ахмет что было силы грохнул кулаком по
столу, так что пепельница рядом с ним подпрыгнула высоко, и окурки
полетели в разные стороны. Бутылка с остатками смирновской тоже очутилась
внизу, поливая паркет.
Все замерли. Музыка стихла. Певица оборвала песню на полуслове.
Посетители, съежившись и потупив глаза, ждали. Ахмет оглядел всех
медленно, потом вдруг ткнул в какого-то смуглого парня, тихо жующего свой
бифштекс в компании двух приятелей.
- Ты! - Ахмет мрачно прищурился.