"Андрей Тимофеевич Болотов. Записки, написанных самим им для своих потомков (1790) " - читать интересную книгу автора

в том намерении, чтоб издать в свет посредством печати, а единственно для
удовольствования любопытства моих детей и тех из моих родственников и
будущих потомков, которые похотят обо мне иметь сведение, то и не заботился
я о том, что сочинение сие будет несколько пространно и велико, а старался
только, чтобы чего не было пропущено; почему в случае, если кому из
посторонних случится читать сие прямо набело писанное сочинение, то и прошу
меня в том и в ошибках благосклонно извинить. Наконец, что принадлежит до
расположения описания сего образом писем, то сие учинено для того, чтоб мне
тем удобнее и вольнее было разсказывать иногда что-нибудь и смешное.




Часть V.

Продолжение истории моей военной службы и Прусской войны. Занятие
Кенигсберга
(1790)

Письмо 54-е
Любезный приятель! Между тем как вышеупомянутым образом и в самую
глубочайшую осень 1757 года война{1} в прусских, цесарских и саксонских
землях горела наижесточайшим образом, и целые десятки тысяч людей лишались
жизни, а того множайшие попадали в полон, поля же обагрялись человеческой
кровью, а бесчисленное множество бедных поселян лишались своих домов и всего
своего имения, а того множайшие претерпевали тягость от поборов и отнятия у
них всех заготовленных ими для своего пропитания съестных припасов и фуража,
отдыхали мы в Польше и в Курляндии{2} от своих трудов и всю сию осень и
начало зимы препроводили в мире, тишине и наивожделеннейшем покое. Не зная
ничего о всех сих происшествиях, жили мы тут на своих покойных квартирах и
только что веселились.
Но сколь спокойны были мы, столь беспокоилось правительство наше худыми
успехами нашего первого похода. Неожидаемым и постыдным возвращением армии
нашей из Пруссии и всеми поступками нашего фельдмаршала графа Апраксина
владеющая нами тогда императрица крайне <была> недовольна{3}, и хотя для
прикрытия стыда и обнародовано было, что сие возвращение армии нашей
произошло по повелению самой императрицы и будто для того, что как цесарцы
сами уже вошли в Шлезию, то нам не было нужды идти далее продолжать поход
свой до Шлезии, и что, сверх того, войска нужны были в своем отечестве по
причине болезни императрицыной, однако всем известно было, что это объявлено
было для одного вида, а в самом деле все знали, что учинил он то
самопроизвольно. А самое сие и навлекло на него гнев от императрицы, почему
не успел он возвратиться в Курляндию, как отозван был в Петербург для
отдания в поведении своем отчета. Сие обратное путешествие в столичный город
было сему полководцу весьма бедственно и несчастно. Лишась всей прежней
своей пышности, принужден он был ехать как посрамленный от всех, почти
тихомолком, и слухи об ожидаемых его в Петербурге бедствиях столь его
беспокоили, что он на дороге занемог и больной уже привезен в Нарву. Но сего
было еще недостаточно. Но несчастье встретило его уже и в сем городе, ибо
прислано было повеление, чтоб его не допускать и до Петербурга, но,