"И.Я.Болгарин, Г.Л.Северский. Адъютант его превосходительства" - читать интересную книгу автора

вился к железнодорожникам, напряженно вглядываясь в их лица.
Потом он никак не мог вспомнить, что же говорил, как упросил их вы-
рыть для мамы отдельную могилу. Вначале его и слушать не хотели, а когда
он раскрыл ладонь с мамиными драгоценностями, самый старший из железно-
дорожников, еще больше посуровев лицом, решительно отодвинул его руку:
- Эх, баринок, не все купить можно, а ты... Убери, спрячь.
И Юра, испугавшись, что рассердил этих людей, что сам все испортил,
заговорил еще горячей, бессвязней. И его боль, его горе, видимо, и по-
могли. Тут же, рядом с общей могилой, железнодорожники выкопали еще од-
ну, совсем маленькую. И Юра копал вместе с ними, второпях, неумело, не
помогая ничуть, а скорее мешая, но никто не сказал ему об этом, никто не
отстранил. И вновь все звуки, все движения возле него ушли куда-то дале-
ко, прикрылись плотной пеленой.
К Юре подходили мужчины и женщины, говорили, что скоро уйдет поезд,
что ему нужно ехать, что маму не вернуть и следует подумать о себе.
Юра оцепенело сидел возле могилы, не поднимая головы, и единственное
желание владело им - чтобы все ушли, оставили его в покое. Ему нужно бы-
ло разобраться, понять происшедшее.
Потом несколько раз протяжно гудел паровоз. Заскрежетали, трогаясь с
места, вагоны. И вскоре все затихло...
Словно подчеркивая глубокую, степную тишину, где-то неподалеку от Юры
закричала перепелка: "пить-полоть!" Отозвалась другая. Взметнулись в не-
бо жаворонки. Жизнь продолжалась...
Только теперь, когда вокруг никого не было, Юра дал волю слезам. Он
плакал, прижав лицо к земле, не ощущая ее колючей сухости. И еще долго
лежал, прижавшись к могильному холмику. Видения прошлого вдруг встали
перед ним, и он так обрадовался, так жадно к ним потянулся, желая удер-
жать их как можно дольше, хотя бы мысленно побыть в той своей жизни, где
все было привычно, светло и защищено, в той жизни, которую так безжа-
лостно смяли грозные непонятные события последнего времени.
Он увидел большую комнату в их имении под Таганрогом, свою любимую
комнату с высокими зеркальными окнами, с камином, перед которым мог про-
сиживать часами, безотрывно следя за причудливой игрой огня, своей фан-
тазией оживляя страницы прочитанных книг. Описания путешествий стали са-
мым любимым чтением. Он жил как бы двойной жизнью - одна состояла из
ежедневных, привычных занятий: еды, уроков музыки, французского и немец-
кого языков, поездок в гости, позже этот ряд продолжили гимназия и до-
машние задания. В этой жизни он был по обязанности. Но вот, сидя перед
камином с книгой в руках, он вступал в иной мир, где было столько опас-
ностей, смены картин и лиц!
Бесконечно долго мог бродить Юра в этом выдуманном мире, и только го-
лос мамы и ласковые ее руки возвращали его к привычному теплу родного
дома.
На краю их огромного парка росли густо сплетенные кусты бузины, про-
бивавшаяся сквозь них тропинка вела к пруду. Здесь, среди тишины и пол-
ного безлюдья, были у Юры места не менее любимые, чем старое кресло у
камина. Возле пруда и разыскал его в тот летний день их старый садовник.
"Барин, вас зовут", - сказал он. А по тропинке к пруду бежала мама в бе-
лом платье, праздничная, сияющая, следом за - нею легко и - упруго шел
высокий офицер с загорелым лицом. Это был отец.