"И.Я.Болгарин, Г.Л.Северский. Адъютант его превосходительства" - читать интересную книгу автора

ровье! До ближайшей железной дороги сколько верст? Сколько, Мирон? - Ли-
цо у батьки вытянулось, и он стал похож на большую переевшую мышь.
- Тридцать две версты с гаком, батька! - с готовностью ответил Мирон.
Батька благосклонно посмотрел на него.
- Тридцать две версты. Верно. А то и поболее, - согласился Ангел. -
Это в одну сторону, а в другую - до Алексеевки, Мелитополя, Александро-
ва, - считай, все триста будет. А в третью сторону, - неопределенно мах-
нул он рукой, - тоже за неделю не доскачешь... и в четвертую... Все, где
железные дороги, то - ваше, а остальное, стало быть, - наше, мужицкое.
Тут мы хозяева, хлеборобы... Вот вы навоюетесь, перебьете друг дружку. А
которые останутся - есть захотят. А хлебушек-то на железной дороге не
родит. К нам припожалуете. Поначалу с оружием. Но мы, значит, кое-что
предпримем, чтоб отбить у вас охоту с оружием к нам ходить. Ну, вы тогда
с поклоном: есть-то хочется. Мы вам дадим хлебушка. В обмен на косилку,
на молотилку, на иголку с ниткой... Так и заживем по-добрососедски. По-
тому мужик без города может прожить, а вот город без мужика... - Ангел
сложил пальцы, показал всем кукиш.
Мирон не выдержал, прыснул в кулак, да так и застыл, лишь плечи у не-
го тряслись от смеха.
- Мужицкое, значит, государство? - спросил жестко и непримиримо пол-
ковник Львов. - Мужицкая республика?
- Что-то навроде этого. Государство, республика. Придумаем, какую
названку дать. И государство как, и баб. Сами не придумаем - вы поможе-
те. Не бесплатно, нет! За хлеб да за сало будут у нас и ученые, и те,
что книжки пишут. Все оправдают, про все напишут. - Ангел снова подошел
к полковнику Львову, поднял на него тяжелые, похмельные глаза: - Я к че-
му веду? Если вам все понятно, предлагаю идти ко мне на службу. Поначалу
советниками. Без всяких, само собой, прав. А дельными покажетесь, в долю
примем. Не обидим, стало быть. Ну?
Полковник Львов насмешливо и брезгливо поморщился и, жестко посмотрев
в глаза атамана, отчеканил:
- А не много ли тебе чести, Ангел, иметь советником полковника русс-
кой армии?
- Та-ак... - Ангел зло сощурил глаза и теперь и вовсе стал доходить
на белую раскормленную мышь. - Ты еще что скажи! Напоследок! Как попу
перед смертью!.. - Он кинул было руку к раскрытой кобуре.
Сидевший у двери Мирон тоже весь подобрался, выжидающе смотрел то на
полковника, то на Ангела.
Остальное произошло в доли секунды.
Кольцов, увидев у Ангела расстегнутую крышку кобуры, понял, что это
единственный шанс попытаться спастись. Резко наклонившись, он выхватил
маузер из кобуры. Загремели выстрелы. Ангел, так и не успевший понять,
что случилось, схватился за живот, рухнул на землю. В смертной тоске
закричал конвоир, в которого Кольцов молниеносно всадил две пули.
Емельянов бросился к упавшему конвоиру, подхватил его обрез и подско-
чил сбоку к Мирону, который целился в Кольцова. На какое-то мгновение он
опередил его, ударив обрезом по голове.
Кольцов понимал, что поле боя должно остаться за ними, иначе - ги-
бель, иначе не добраться до тачанки. И он стрелял. От выстрелов Кольцова
и Емельянова повалился Семен, тот самый, что охранял их в амбаре, за ним