"Юнг Гарр Боло. Гвоздь и подкова " - читать интересную книгу автора

если научится прятаться от авиации и спутников. Сложилась обычная ситуация -
города и нефтепромыслы находились под контролем Коалиции, а тайга, степи и
болота принадлежали партизанам.
Русские теряли десятки тысяч - частенько вместо военных объектов ракеты
и бомбы падали на густозаселенные районы. А антипартизанские рейды, при
хорошей спутниковой разведке, редко бывали безрезультатными. Но и партизаны
не сдавались. Коалиция потери войск не афишировала, но говорят, что они
стали сравнимы с потерями американцев в Корейской войне. Демократическая
общественность воюющих стран на вопрос "А нахрена мы теряем столько парней в
этой никому ненужной Сибири?" получала от Госдепартамента и Пентагона массу
невразумительной жвачки типа "Так надо!", или еще хлеще - "А чтобы китайцам
не досталась!". Но и сам Объединенный комитет начальников штабов тряс
собственных аналитиков теми же вопросами - потери армии становились все
ощутимее.
Капитан сидел в пластмассовом креслице под зонтом, смотрел на
копошащихся в сумерках солдат и попивал "Миллер". Мысли его становились
такими же кислыми, как и пиво. Рота Харди потеряла уже семнадцать солдат за
два месяца после передислокации. И три "Брэдли". В одном из них позавчера
сгорело все управление вторым взводом, вместе с самим командиром. Абсолютно
глупо - проходивший мимо русский бросил в люк бутылку с зажигательной
смесью. Убегавшего расстрелял патруль, но машину и экипаж спасти не успели,
рванули ракеты в десантном отделении.
Раньше Харди зло недоумевал по поводу этого дикого народа - их кормят с
руки, а они... shit. Днем поедают американские гамбургеры, запивая
американской же "Кока-Колой", смотрят американские фильмы, а ночью - сыпят
сахар в бензобаки, режут приводные ремни, закладывают фугасы на дорогах. Но
недоумение прошло, когда он однажды наткнулся на развалины школы, в которую
попали крылатые ракеты. Команда из русских добровольцев разбирала завалы,
извлекая остатки тел, пролежавшие не одну неделю под грудами балок и
кирпича. Девушка, бережно выносившая из развалин в полиэтиленовом мешке
что-то небольшое, студенисто-мягкое, остановилась и посмотрела на Харди.
Просто посмотрела. Капитан навсегда запомнил выражение бездонных голубых
глаз над марлевой повязкой. Если бы взгляд мог убивать, тотчас лежать бы ему
у развалин, разорванному крупным калибром. Вот тогда-то капитан и осознал -
он оккупант. На земле врага. Тут - или русские, или он и его ребята.
Третьего не дано. Радости в жизни ему, естественно, такое размышление не
прибавило.
Вечером весь батальон разбросали по городу, ставить опорные пункты на
базовых точках "Зеленой зоны". Вторым взводом капитан решил покомандовать
сам. Получая приказ в штабе батальона, он услышал два свежих слуха - что у
русских появилось какое-то чудо-оружие, и что бригаду собираются выводить из
Усть-Ахтырска. Сейчас капитан смотрел на тяжело взлетающий над близким
аэропортом "Глобмастер", и жалел, что находится не в его чреве. Еще бывалого
солдата сильно беспокоило отсутствие данных от болтающегося сверху
беспилотного разведчика и дико врущая линия РСП. Надо бы послал группу
прочесать близкую и опасную кладбищенскую рощицу. Но, как назло, схемы
проходов в придорожных минных полях нереально получить при ныне царившей в
штабе эвакуационной суматохе.

***