"Александр Больных. Руки вверх, мистер Гремлин! ( КГБ #1)" - читать интересную книгу автора

души. Он торжественно забрал из кухни свою мисочку и перебрался обратно в
мою каюту. Я простил изменника.
Экипаж станции с нетерпением ждал, что будет дальше. Никто толком не
представлял, чем займется волк-гремлин. Мы предвкушали, как он начнет
давить зеленую заразу. Опеку над Оберстом неожиданно взял врач,
оказавшийся большим любителем животных. Он сказал, что Оберсту вредно
много общаться с людьми, это расшатает его нервную систему... Словом,
наговорил всякого вздора и уволок Оберста к себе в медотсек. Ехидный
начальник штаба предположил, что медик тренируется на животных.
Утром Оберст плотно позавтракал и вышел из медотсека в коридор. Он
совершенно не пугался людей, но и общаться с ними не желал. За гремлином
немедленно увязалась целая толпа сопровождающих. Мне как генералу неудобно
было бежать рядом с солдатами, поэтому мы с Фроловым следили за ним с
помощью голо.
- Какая милашка, - были первые слова полковника при виде Оберста.
Система наблюдения за станцией накануне была по моему приказу
отремонтирована, и я надеялся получить максимум удовольствия.
Топоча копытцами Оберст прогулялся по коридорам, обнюхивая самые
укромные закоулки, заглянул в кают-компанию, где дневальные прибирались
после завтрака. Не понравилось. От двери реакторного отсека он шарахнулся,
как от чумного барака. Возможно у Оберста оставались какие-то неприятные
воспоминания.
Среди зрителей помаленьку начало нарастать нетерпение.
- Скоро? Когда он ловить начнет?!
Но Оберст не торопился. Он шествовал по коридорам "Хорса" с важностью
настоящего монарха, вступившего на престол и совершающего коронационный
тур. Гремлин принципиально не замечал людей, только неприветливо фыркал,
если кто-то неосторожно топал рядом. Все-таки росточка он был невеликого.
И когда зрители уже были готовы взорваться негодующими криками.
Оберст заметил норку, прогрызенную гремлинами. Он остановился, нервно
подергивая хвостиком с кокетливой кисточкой на конце. Потом шумно втянул
воздух поросячьим рыльцем. Видимо запах был достаточно соблазнительным,
потом что Оберст плотоядно облизнулся. Глазки его загорелись кровожадным
огнем, он радостно пискнул и стремительно юркнул в нору. Никто и слова
вымолвить не успел.
Люди остались ждать неведомо чего. Кто-то покашливал, потянулись
сигаретные дымки. Наиболее нетерпеливые начали строить предположения о
том, что сейчас происходит в глубине гремлинских ходов и лазов. Но камер
там не было, поэтому даже мы с Фроловым могли лишь гадать. Потом горячие
головы уверяли, что слышали топот крошечных копытец внутри переборок и
вентиляционных труб, но я склонен считать это игрой разгоряченного
воображения. Зато раздавшийся в медотсеке истерический вопль был
совершенной реальностью. Орал доктор, пригревший Оберста.
Фролов поспешно переключил обзор на коридор медотсека.
Врач в разодранном халате, белый как мел, старательно пытался вжаться
спиной в переборку, слиться с нею, раствориться в титановой стали.
Трясущейся растопыренной ладонью он тыкал куда-то в сторону и бессвязно
лепетал:
- Там... Там... Там...
- Что такое? - спросил командир станции по громкой связи.