"Билл Болдуин. Галактический конвой (Рулевой #2)" - читать интересную книгу автора

Колхаун. - Ты у нас теперь самый известный карескриец во всей Империи, за
что я тебе по гроб благодарен. Интерес к таким, как ты, отвлекает внимание
от таких, как я. - Он улыбнулся и зашагал дальше к люку.
- Считайте, что я польщен, - ответил Брим удаляющейся спине. -
Скажите, а чем вы занимались в мирное время?
- Я не новичок в космосе, парень, - пробормотал Колхаун, даже не
потрудившись повернуть голову, - и в нем же, поди, и найду могилу. - Он
рассмеялся. - Скажем так, я занимался спасательными операциями, и чем
меньше ты будешь спрашивать об этом, тем оно будет лучше. Понял?
Брим открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Колхаун уже
расписывался в судовой ведомости. К тому же в кармане неожиданно запищал
пейджер - Урсис вызывал его с мостика. Молодой карескриец улыбался,
поднимаясь на мостик (перепрыгивая через две ступеньки). Экипаж
"Непокорного" постепенно превращался в обычное для экипажей Коллингсвуд
смешение самых разнообразных характеров. Странное дело, но это его ни
капельки не смущало. И тем более не огорчало.
В команде "Непокорного" нашлось место всем - и закаленным ветеранам
космоса, и зеленым новобранцам;, это в равной степени относилось к
рядовому и к офицерскому составам. Кают-компания и камбуз постоянно
снабжались недоступными на обычных кораблях яствами и питьем, и это было
персональной заслугой всесильного Барбюса. К этому времени корабль начал
обретать собственное лицо. Возможно, это лицо было чуть менее казенным,
чем полагалось бы в Космофлоте, однако - по твердому убеждению Брима -
именно подобная атмосфера стала причиной боевых успехов "Свирепого", пока
его почти не разбили в бою у планеты Ликсор в девяносто девятой провинции,
когда кораблем командовал Брим. - Если уж на то пошло, - сообщил Урсис
Бриму как-то вечером, когда они сидели, вытянув ноги, в удобных креслах
кают-компании, - со времен старого "Свирепого" дружище Барбюс сделался еще
разборчивее. - Медведь поднял свой кубок и посмотрел сквозь него на свет.
- Нет, ты только посмотри, каков Цвет, Вилф. Подобное вино иначе как
"восхитительным" не назовешь. - В стороне от них воодушевленно чокались
друг с другом несколько его мохнатых соплеменников: "Мы под снегом, под
дождем на Содеску все пойдем!.." Впрочем, вкусы Брима не были столь
утонченными, как у Урсиса. До поступления в Академию он вообще пробовал
вино лишь два раза.
- На вкус оно и впрямь восхитительно, Ник, - с улыбкой согласился он.
- Но что касается цвета, придется поверить тебе на слово - у меня пока
опыта маловато, чтобы судить о таких вещах.
- Ладно, тогда ты будешь судить вкус, - кивнул медведь, - а я - цвет.
- Договорились, - рассмеялся Брим. - А теперь все, чего нам
недостает, - это найти кого-нибудь, кого интересует наше мнение.
- Это, - заметил медведь, чуть не вывалившись из кресла от хохота, -
может быть потруднее, чем судить.
- Не совсем, - произнес у них за спиной зычный женский голос. - Я
зачислена в экипаж только сегодня днем и не знаю в этой кают-компании
никого, кроме вас, Вилф Брим. Брим растерянно обернулся и увидел женщину,
отличавшуюся широкими плечами, узкими бедрами, длинными, тонкими ногами и
устрашающего размера бюстом. Лицо ее было почти правильной круглой формы с
носом-кнопкой, умными глазами, короткими пушистыми волосами и зубастой
улыбкой. Брим почувствовал, что у него отвисает челюсть. Во всей Вселенной