"Владимир Осипович Богомолов. Иван " - читать интересную книгу автора

Шумно вздохнув, он, не торопясь, чтобы затянуть пребывание в теплой
землянке, поправил головешки, набил печку короткими поленьями и так же не
торопясь вышел. Я тем временем натянул сапоги и выжидающе посмотрел на
мальчишку.
- Ну, что же молчишь? Откуда ты?
- Я Бондарев, - произнес он тихо с такой интонацией, будто эта фамилия
могла мне что-нибудь сказать или же вообще все объясняла. - Сейчас же
сообщите в штаб пятьдесят первому, что я нахожусь здесь.
- Ишь ты! - Я не мог сдержать улыбки. - Ну а дальше?
- Дальше вас не касается. Они сделают сами.
- Кто это «они»? В какой штаб сообщить и кто такой пятьдесят
первый?
- В штаб армии.
- А кто это пятьдесят первый? Он молчал.
- Штаб какой армии тебе нужен?
- Полевая почта вэ-че сорок девять пятьсот пятьдесят...
Он без ошибки назвал номер полевой почты штаба нашей армии. Перестав
улыбаться, я смотрел на него удивленно и старался все осмыслить.
Грязная рубашонка до бедер и узкие короткие порты на нем были
старенькие, холщовые, как я определил, деревенского пошива и чуть ли не
домотканые; говорил же он правильно, заметно акая, как говорят в основном
москвичи и белорусы; судя по говору, он был уроженцем города.
Он стоял передо мной, поглядывая исподлобья настороженно и отчужденно,
тихо шмыгая носом, и весь дрожал.
- Сними с себя все и разотрись. Живо! - приказал я, протягивая ему
вафельное не первой свежести полотенце.
Он стянул рубашку, обнажив худенькое, с проступающими ребрами тельце,
темное от грязи, и нерешительно посмотрел на полотенце.
- Бери, бери! Оно грязное.
Он принялся растирать грудь, спину, руки.
- И штаны снимай! - скомандовал я. - Ты что, стесняешься?
Он так же молча, повозившись с набухшим узлом, не без труда развязал
тесьму, заменявшую ему ремень, и скинул портки. Он был совсем еще ребенок,
узкоплечий, с тонкими ногами и руками, на вид не более десяти-одиннадцати
лет, хотя по лицу, угрюмому, не по-детски сосредоточенному, с морщинками на
выпуклом лбу, ему можно было дать, пожалуй, и все тринадцать. Ухватив
рубашку и портки, он отбросил их в угол к дверям.
- А сушить кто будет - дядя? - поинтересовался я.
- Мне все привезут.
- Вот как! - усомнился я. - А где же твоя одежда?
Он промолчал. Я собрался было еще спросить, где его документы, но
вовремя сообразил, что он слишком мал, чтобы иметь их.
Я достал из-под нар старый ватник ординарца, находившегося в
медсанбате. Мальчишка стоял возле печки спиной ко мне - меж торчавшими
острыми лопатками чернела большая, величиной с пятиалтынный, родинка.
Повыше, над правой лопаткой, багровым рубцом выделялся шрам, как я
определил, от пулевого ранения.
- Что это у тебя?
Он взглянул на меня через плечо, но ничего не сказал.
- Я тебя спрашиваю, что это у тебя на спине? - повысив голос, спросил