"Владимир Богомолов. Момент истины (В агусте сорок четвертого...) (Главы 1-50)" - читать интересную книгу автора

что у мальчика нет левой руки: из короткого рукава рубашонки выглядывала
необычно маленькая багровая культя.
Алехин был несентиментален и за войну перевидел всякое. И все же ему
сделалось не по себе при виде этого крошечного калеки, с такой подкупающей
улыбкой смотревшего ему в глаза. И, не удержавшись, он проговорил:
- Как же это, а?
- В отряде был. В Налибоках зажали нас - осколком мины задело, -
вздохнул Васюков. - Ну, умываться! - велел он сынишке.
Мальчуган проворно шмыгнул за перегородку.
- А жена где? - поинтересовался Алехин.
- Ушла. - Переставив костыли, Васюков повернулся спиной к Алехину и
шагнул за перегородку. - В город сбежала. С фершалом...
Опираясь на костыль и наклонясь, он лил воду из кружки, а малыш, стоя
над оббитым эмалированным тазиком, старательно и торопясь тер чумазую
мордаху ладошкой.
Алехин в душе выругал себя - о жене спрашивать не следовало. Ответив,
Васюков замолчал, замкнулся, и лицо у него стало угрюмое.
Умывшись, мальчик поспешно утерся тем самым полотенцем, каким отец
вытирал скамью для Алехина, и проворно натянул маленькие, запачканные
зеленью трусики.
Его отец тем временем молча и не глядя на Алехина отрезал краюшку
хлеба, сунул ее в цепкую ручонку сына и, сняв со стены автомат, повесил
себе на грудь.
Алехин вышел первым и уже ступал по росистой траве, когда, услышав
сзади сдавленный стон, стремительно обернулся. Васюков, стиснув зубы и
закрыв глаза, стоял, прислонясь к косяку двери. Бисеринки пота проступили
на его нездорово-бледном лице. Ребенок, справлявший у самого порога малую
нужду, замер и, задрав головку, ис-
пуганно, не по-детски озабоченными глазами смотрел на отца.
- Что с вами? - бросился к Васюкову Алехин.
- Ничего... - приоткрыв глаза, прошептал Васюков. - Рана...
открылась... Уж третий день... Должно, кость наружу выходит... Мозжит,
мочи нет. А тут задел костылем - аж в глазах потемнело...
- Вам необходимо в госпиталь! - с решимостью заявил Алехин, соображая,
как это лучше устроить. - Насчет машины я позабочусь, вас сегодня же
отвезут в Лиду!
- Нет, нельзя, - покачал головой Васюков и, зажав костыль под мышкой,
поправил автомат.
- Вы что, за ребенка боитесь - оставить не с кем?
- Нет... А в госпиталь не могу! - Морщась от боли, Васюков переставил
костыли и двинулся, выбрасывая вперед ногу и подпрыгивая на каждом шагу. -
Сельсовет оставить нельзя.
- Почему? - Алехин, проворно открыв калитку, пропустил Васюкова
вперед. - У вас заместитель есть?
- В армию забрали... Никого нет... Секретарь - девчонка.
Несмышленая... Никак нельзя. Понимаете - не могу! - Опираясь на костыли,
Васюков стал посреди улицы и, оглянувшись, вполголоса сказал: - Банды
объявились. Третьего дня пришли в Соломенцы человек сорок. Председателя
сельсовета убили, и дочь, и жену. А печать забрали...
О бандах Алехин знал, но о случае в Соломенцах не слышал. А деревня