"Владимир Богомолов. Момент истины (В агусте сорок четвертого...) (Главы 1-50)" - читать интересную книгу автора

Со всеми этими страшными силами местные жители оказывались, как
правило, один на один; они пребывали в постоянном страхе перед любым
пришельцем, ожидая от каждого только насилия, ограбления или смерти и не
без основания полагая, что короткий язык - хоть какой-то залог покоя и
личной безопасности. Моя же форма их едва ли в чем убеждала, поскольку
наше армейское обмундирование пользовали и аковцы, и "зеленые", и
власовцы, и даже немцы.
, Отмолчаться подчас стремились и местные должностные лица. Весьма
характерный разговор произошел у меня в Каменке.
Обязанности председателя сельсовета там исполнял старый носатый
крестьянин - белорус с реденькими выцветшими усами и самокруткой в зубах.
Сидя за столом посреди пустой грязной хаты, он увлеченно играл в шашки с
длинноногим подростком - посыльным - и даже не скрыл своего огорчения, что
им помешали.
Трое стариков, вооруженных немецкими винтовками, охраняли сельсовет
снаружи. Они ввалились следом за мной и молча наблюдали, как "старшина"
проверял мои
документы, затем, потоптавшись, вышли вместе с мальчишкой.
Как и в Шиловичах, я отрекомендовался представителем по
расквартированию и предъявил вместе с командировочным предписанием не
красную книжечку с пугающей надписью "Контрразведка...", а офицерское
удостоверение личности.
Старик показался мне простоватым и словоохотливым, но это только с
первого взгляда.
Он действительно охотно говорил на разные общие темы, например про
хлеба и дороговизну, про нехватку мужчин иди тягла, на что пожаловался
трижды, видимо опасаясь, что я попрошу подводу. Однако за время нашей
беседы он умудрился не назвать почти ни одной фамилии, ни словом не
обмолвился о бандах, будто их и не было;
меж тем я проникся мыслью, что именно их он более всего боялся.
Он ловко уклонился от разговора о тех, кто сотрудничал и ушел с
немцами, на вопрос же о Шиловичском лесе коротко заметил: "Мы туда не
ходим". И начал о другом.
На счету у меня была каждая минута, а он пространно рассказывал, и я
был вынужден слушать, как дети его соседки, играя, чуть не спалили хату
или как баба по имени Феофина родила весной двойню, причем у девочки белые
волосики, а у мальчика черные, к чему бы так?
При этом он все время простецки, добродушно улыбался и дымил свирепым
самосадом, лицо же его, казалось, говорило: "Пойми, ты приехал и уехал, а
мне здесь жить!"
После Каменки я заглянул на хутора, окаймлявшие Шиловичский массив с
северо-запада.
Одинокие хаты с надворными постройками тянулись вдоль леса на
значительном расстоянии друг от друга, каждая посреди своих огородиков,
рощиц и крохотных полей. Я заходил во все, где были хозяева, но не услышал
и не увидел ничего для нас интересного.
Хижняк должен был к двум часам подъехать и в условленном месте ожидать
меня. В начале третьего я направился к шоссе, чтобы, оставив в машине
погоны, пилотку и документы, идти в лес осматривать свой участок.
Я спешил орешником, когда различил позади приближающиеся шаги.