"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

надо уметь. Взять, например, товарища Буянова. Напился, подрался, вывернул
телегу в канаву. Ай-ай-ай! Нехорошо так. Ты, Буянов, если пьешь, то хоть
закусывай, оно тогда не так, того этого, берет", - уверенно добавил
Столбышев и стал предаваться собственным воспоминаниям: "Бывает так. Приедет
руководящий товарищ в колхоз, день пропьянствует и слова дельного не скажет.
Нажрет, напьет и укатит. Нехорошо так! С этим надо бороться! Предлагаю
объявить товарищу Буянову выговор, а Маланину - строгий выговор!.. Пусть в
другой раз смотрит, чтобы Буянов не напивался!.."
Маланин вначале что-то жалобно пискнул, но потом посмотрел, как зона
отчуждения расползается вокруг него, словно раковая опухоль, и сам
проголосовал за строгий выговор себе же.
Четвертую часть речи Столбышев смазал, а вместо нее для проформы
несколько раз прокричал "ура!" и слез с трибуны.
Теперь он сидел в президиуме и делал вид, что слушает выступающих в
прениях. По неписаному, но свято чтимому закону коммунистических собраний,
докладчики могут сами писать доклады и давать их на редакцию и утверждение
старших инстанций. Что же касается выступающих в прениях, то их дело читать
с бумажки то, что им дано вышестоящей инстанцией. Все, что говорилось в
прениях, было еще три дня назад продиктовано Столбышевым Раисе, и он
томился, слушая бесконечное повторение собственных слов.
Но вот на трибуну вышел старичек в приличном пиджаке, с аккуратными
латками на локтях. Седенький и с висячими усами. Он достал очки в оловянной
оправе, не спеша нацепил их на нос, далеко на вытянутых руках подержал текст
выступления в прениях, пошевелили губами и снял очки. По залу прокатился
неодобрительный гул. А Столбышев покачал головой: "Доиграешься ты у меня,
Егоров!.."
- Может быть, я поступаю и плохо, - начал спокойным и вразумительным
тоном Егоров, - может, лучше мне, как и другим товарищам, читать по
бумажке. Но зрение у меня слабое и лучше уж я скажу все своими словами. Ну,
что я могу сказать в прениях по докладу товарища Столбышева и других,
повторивших его доклад, товарищей? Может, я стар и мало разбираюсь, но я
понял только одно, что после выпивки надо закусывать...
- Осторожней на поворотах, товарищ Егоров, - грозно предупредил его
Столбышев.
- Да я уже как-нибудь постараюсь, - ответил Егоров и тут же добавил.
-- Я в партии с девятьсот пятого года. У многих из присутствующих товарищей
в то время мамы еще в куклы играли, а у некоторых еще не родились на свет.
Так что насчет поворотов меня предупреждать не стоит...
- В карете прошлого не поедешь! Работать надо! - перебил его
Столбышев.
- То и я говорю: работать надо! Вот возьмем, к примеру, вопрос --
уборочная. Как убирать, если МТС обязалась прислать машины, да не присылает?
Наш же инвентарь недостаточный, рабочих рук мало. Сами знаете, сколько
народа сбежало из колхозов в города. Не от хорошей, конечно, жизни.
- Как это понимать? - спросил Столбышев.
- А понимайте, как знаете...
- Безобразие!.. Куда он загибает?!.. Мало их, старогвардейцев,
ликвидировали во-время! - пронесся гул по залу.
- Ваше время истекло! - официально заявил Столбышев Егорову.
Старый большевик, один из чудом уцелевших от чистки экземпляров давно