"Людмила Богданова. Офицеры." - читать интересную книгу автора

- Прошу отдать добровольно.
Графиня Северина осторожно поставила лампу на столик.


Игнась мерил комнату. Ему слышались сдавленные голоса, пахло паленым.
Потом зазвенело разбитое стекло. Выстрелы. И сухой треск огня, от которого
занялись занавески и сухие, как порох, половицы. Дом был старый, насквозь
просушенный временем, и хорошо горел. Хозяин, старый Пятрас и солдаты
нескоро потушили огонь.
Офицер-каратель бинтовал обожженную руку и ругался сквозь зубы.
- Куда она спрятала документы?!
- Не знаю.
- Куда..?
- Не знаю!
В ужасе от содеянного Игнась опустился перед старой иконой.
Дом, разоренный пожаром, продолжали обыскивать до самого утра.
Красными воспаленными глазами смотрел Игнась на последний на груше желтый
листок, на секущий дождь и небо в разрывах туч.
- Похороните ее по-божески!!
Солдат, оскалясь, больно пнул его в плечо.


АЙЗЕНВАЛЬД.


Запыленный вестовой протянул Айзенвальду перетянутый серой лентой пакет, и
это живо напомнило генералу орден св. Кристины, который он так и не
собрался получить. Но содержимое пакета, который он тут же вскрыл и держал
над лампой, пока не проступили лиловые размытые буквы, - отбило все мысли
намертво. "Мы ждем ту, имя которой генералу известно, в Стрешине с
документами, среди коих списки мятеж..." Он впервые узнал, что страх
обжигает - когда оттолкнул вестового и кричал в лицо перепутанному
ординарцу: - Коня! - и скакал по улицам, топча прохожих. Кто-то швырнул
ему вдогонку камень. Айзенвальд только крепче стиснул поводья. Если бы
полчаса назад ему сказали, что он будет вести себя, как мальчишка, как
рыцарь - он бы исхлестал говорившего. А теперь летел - и глаза горели от
пыли и не могущих пролиться слез.
Город остался за плечами, и Айзенвальда взяли в мягкие объятия осенние
поля, потом под копыта легла забросанная желтыми листьями лесная дорога. И
опять жнивье, теплая пыль, золотые костры берез по обочинам. На постоялом
дворе он сменил коня и опять скакал, как железный, не замечая усталости. У
дороги плавно качнулась лещина. Айзенвальд пригнулся, выхватывая пистолет,
но пуля туго вбилась в плечо, покачнула и опрокинула навстречу летящей
дороге.
Его сочли мертвым. Обыскали и бросили, а коня увели. Он очнулся под
сентябрьскими звездами. Мундир был мокрым от выпавшей росы, тело свело, и
в плече глухо пульсировала боль. Айзенвальд заставил себя встать.
... Еловые верхушки казались нарисованными, телега качалась и
поскрипывала, и ветром доносило запах конского пота и пыли.
Небо было поблекшим, в нем сияло маленькое удивительно яркое солнце.