"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

"Поветерь", гафельная шхуна, имела довольно несложную оснастку: на фок- и
грот-мачтах, поставленных с наклоном к корме, крепилось по два паруса -
косому гроту и фоку внизу и топселю наверху. На бушприте - стаксели1.
Команда в восемь человек, включая шкипера, который именовался у Ряхина
капитаном, свободно управлялась с парусами в любую погоду.
Камбуз находился в корме, рядом с ним - кладовая для провианта. На камбузе
- плита, большие луженые кастрюли, сковороды, обеденные миски, чайники и
другая утварь. Все уложено на полках с высокими закраинами и специальными
гнездами, чтобы посуда не падала во время шторма.
Вечером, когда команда съехала на берег попрощаться с родными, Родька
остался на шхуне за кока и вахтенного. Он осмотрел свое хозяйство,
разложил на столе продукты, выданные Анисимом, и принялся за дело. Замочил
в ведре соленую треску, достал из мешка комочек дрожжей, которыми снабдила
его мать, и стал припоминать, как дома растворяли квашню. Он задумал
испечь пшеничные оладьи. Притащил дров, нагрел чайник. В теплой воде
распустил дрожжи, замесил в большой кастрюле муку.
Не спеша перемыл в горячей воде ложки, вилки, миски, обтер везде пыль и
спустился в кубрик. В иллюминаторы пробивался слабый свет белой ночи. Над
столом на проволоке подвешен фонарь. Койка зуйка была внизу, у самой
двери. Родька взбил тощую подушку, лег, заложив руки за голову. Хорошо,
спокойно... Он даже улыбнулся, потянувшись всем телом, и закрыл глаза. Но
спать не полагалось. Зуек встал, заметил, что стол в кубрике грязен.
Принес воды, вымыл, выскоблил столешницу, надраил палубу и поднялся по
трапу наверх.
Шхуна чуть-чуть покачивалась на неширокой волне. Якорная цепь резала воду,
и она, тихонько струясь, побулькивала. Родька заглянул в рубку, рассмотрел
штурвал, компас, столик с какими-то бумагами, видимо, картами. Попробовал
прочность канатов, которыми принайтовили бочки на палубе. Крепко. Вышел на
бак, поглядел вперед. Открылось широкое устье Унды. На ней лениво
плескались ночные волны. Слева виднелся мыс Наволок, справа - узкая
полоска материкового обрыва с белой лентой снегов, которые удерживались
там, на северной стороне, все лето. Дальше - простор Мезенской губы. Там
все сливалось: и серое полуночное небо, и свинцовая водная рябь. Казалось,
впереди все заволокло туманом.
Глянул Родька на запад - увидел вытянутые, плоские фиолетово-серые облака.
Глянул на восток - небо прозрачно розовело. Скоро там взойдет солнце,
ненадолго спрятавшееся за горизонтом. На южной стороне - темные силуэты
изб, колокольня в деревне.
На фок-мачте, на железном кронштейне, висел небольшой бронзовый колокол -
рында. Родька легонько качнул язык. Колокол отозвался негромким мелодичным
звоном. Бронза долго гудела. Родька закрепил конец веревки рынды за
гвоздь, вбитый в мачту.
Став у фальшборта, он упер руки в бока и глянул на мачты, на свернутые
паруса. Вот бы сейчас распустить их, вытащить якорь, кинуться в рубку и
взять в руки штурвал! Справился бы он один со шхуной? Нет, вряд ли...
Однако пора на камбуз. Скоро прибудет на шхуну команда. Родька спохватился
и снова развел в плите огонь. На палубе вычистил рыбу и принялся жарить
ее. Дрова в плиту подкладывал понемногу.
Управившись с рыбой, принялся печь оладьи. Он так увлекся работой, что не
заметил, как к шхуне подошла шлюпка.