"Евгений Богданов. Чайный клипер (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Не уходи из дома, Христом-богом прошу. Будь наследником дела.
- Да ворочусь я...
- А кто знает? Может, и не воротишься. В море-то опасно, на каждом шагу
погибель!
- Понапрасну вы, дедушко, меня запугиваете, я ведь уж не маленькой.
- Вырос сам-большой, а ума ни на грош. Поедем-ко домой, - сказал
решительно дед и, расплатившись с половым, вышел из трактира.
Всю дорогу до дома дед молчал, неодобрительно косясь на внука.

2

Вернувшись с пристани, дед, не распрягая лошади, поставил ее на дворе,
напоил и задал овса.
Мать позвала обедать.
Зосима Иринеевич за столом почти всегда был словоохотлив, делился
новостями, которые ему довелось услышать, снисходительно похваливал дочь
за умение готовить пищу, а иной раз и поругивал ее полушутя за "пересолы"
или "недосолы".
На этот раз он хмурился и помалкивал, неодобрительно посматривая на внука.
От этих косых взглядов Егору было неловко, и он, потупясь, с
преувеличенным старанием действовал деревянной ложкой, избегая глядеть
деду в глаза.
Причиной плохого настроения деда был, конечно, давешний разговор в
трактире. "Как знать, - думал Зосима Иринеевич, - что на уме у парня?
Подрос, окреп, почувствовал себя настоящим мужиком, душа требует живого,
рискового дела... А вдруг убежит из дому и наймется на какую-нибудь
посудину?"
Отобедав, дед вышел из-за стола, перекрестился и, вместо того, чтобы
прилечь, как обычно, на кровать и вздремнуть, вышел на улицу, отвязал коня
и укатил куда-то на телеге, не сказав никому ни слова.
Мать Егора, Марья Зосимовна, не могла не заметить тучки, набежавшей на
отцовский лоб, но не посмела спросить о причине плохого настроения. Она
поставила перед Егором глиняную кружку с молоком и сказала:
- Что дед, что внук - одна стать. Надулись севодни оба, как мыши на крупу.
Уж не огорчил ли ты деда, Егору шко?
- Может, ему нездоровится, от того и потемист, - уклончиво ответил сын.
Мать тихонько вздохнула, сняла с себя пестрядинный клетчатый фартук,
упрятала рассыпавшиеся русые волосы под легонький ситцевый платочек. Она
была еще довольно приглядна, стареть не торопилась. Синеглазая, с ямочками
на щеках, она неторопливо и с достоинством ходила по избе, делая привычные
хозяйственные дела.
- Стареет батюшко, да что поделать? Годы текут, как вешня вода...
Егор молчал, молчал да и вымолвил:
- Даве у пристани корабли видел. Большие красавцы, многопарусные. Идут в
разные края. А один дак прямо в Норвегию... Купеческой трехмачтовик.
Попроситься бы в команду, поплавать...
- Тебе плавать рано, Егорушко! - сразу насторожилась мать, и в голосе ее
можно было уловить досаду. - Ты еще мал да слабенек. И неопытен тоже...
- Не так уж и мал. И вовсе не слабенек. Двухпудовые мешки носил!.. -
обиделся Егор. - В мои-то годы...