"Николай Владимирович Богданов. Когда я был вожатым (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

никогда не пытался навязывать свои решения.
Решать должны были они сами.
И вот что интересно: когда ребята замечали, что я колеблюсь в
каком-нибудь трудном случае, они становились особенно настойчивы. Так было
с Катей-беленькой.
Я рассказал, какая у нее болезненная семья, стоит ли брать нам такую
слабенькую девочку в трудный поход.
Это вызвало целую бурю. Какие же мы пионеры, если откажемся помочь
слабому товарищу? Тогда грош нам цена. Все с такой яростью мне доказывали,
что если не брать ее, так лучше не ехать в лагерь.
Также и в случае с Раей-толстой. Ребята почувствовали, что мне не
хочется ее брать. Почувствовали мою скрытую неприязнь к этой раскормленной
и избалованной маменькиной дочке.
И я подивился, как они распознали мои невысказанные сомнения.
- А чем она виновата, что у нее такие родители? Ну да, ну почти буржуи.
Рая хочет быть с нами, хочет жить, как мы, а не как они. Значит, мы должны
не отталкивать ее, а,наоборот, помочь. - Это говорила Маргарита, у которой
мать вагоновожатая.
- Если хотите, Рая из нас самая несчастная, она в золоченой клетке
живет.
И чем больше я оказывал молчаливое сопротивление, тем яростней
разжигали в себе ребята хорошие чувства к Рае. Хотя сама она ничем не
заслуживала такого горячего отношения - тихая, равнодушная, задумчивая.
Нельзя было понять, хочет она с нами ехать или не хочет, сама ли она
тянется к коллективу или подчиняется настоянию своего отца. Она побывала
со своей мамашей на курортах, видела море, кушала виноград, и лагерь
где-то под Москвой для нее был не так привлекателен, как для остальной
детворы. За исключением Раи и еще двух-трех ребят, все остальные - это
детвора городской бедноты.
Большинство из них, кроме московских пыльных переулков, ничего и не
знали. Никто не ездил в ночное, не сидел у костров, не видел рассвета на
речке.
И чем больше я это узнавал, тем больше сердце мое наполнялось любовью и
жалостью. Они казались мне обездоленными. Я все больше проникался
чувством, будто это мои младшие братишки и сестренки и я должен помочь им
пробиться к той жизни, которую считаю настоящей.


КАК НАС НАКАЗАЛИ "ПОКАЗАТЕЛЬНЫЕ"


И вот, когда наша подготовка к выезду в лагерь дошла до высшей точки
кипения, когда мы разрешили все внутренние проблемы и стали жить единой
целью, нас постиг страшный удар со стороны.
Такое не забывается. Как сейчас помню голубой зал заседаний районо.
Солнце так и льет в двухцветные окна.
Воздуха столько, что кажется, лепные амурчики ожили и парят над нами,
сверкая розовыми щечками и ягодицами.
А под ними, у черной классной доски, - классический профиль Софии
Вольновой. Удивительно чистое лицо, чуть смуглое, как у спортсменки, с